Тайна лотоса

Нен-Нуфер поднялась и сделала пару шагов по циновке, чтобы оценить свои силы. Поняв, что короткий отдых и живящая вода Великой Реки вернули её к жизни, она смело вышла из-под спасительной тени под палящее солнце, резво дошла до зарослей тростника и, разведя стебли руками, шагнула в воду. Потом опомнилась и отдёрнула ногу, чтобы оставить сандалии на берегу. Вода мягко коснулась разгорячённых ног, заманивая в свои объятья. Нен-Нуфер оторвала взгляд от своего дрожащего отражения и взглянула в сверкающую даль, где белели паруса лодок. Царевич обещал приплыть к ней в Фивы, но она никогда не узнает его парус среди сотни похожих и постарается не ждать его приезда. Её единственным возлюбленным останется Кемет. За его благополучие она будет молить богиню.

Вода уже доходила до колен — подол намок и прилип к ногам. Нен-Нуфер смочила кровавое пятно и принялась, что есть мочи, тереть ткань. Платье успеет просохнуть — ладья Амона ещё очень высоко. И Нен-Нуфер с мольбой простёрла к солнцу руки, прося Бога не ускорять свой бег на Запад, чтобы она дольше могла не возвращаться в храм.

Нен-Нуфер с трудом сделала ещё шаг. Ноги увязали в мягком иле, но вода мягко ударялась о живот, унося с собой боль и тревоги. Нен-Нуфер стояла с поднятыми к небу руками, как тогда на крыше, когда осмелилась вместе с Божественным приветствовать Осириса, вновь родившегося на свет из хаоса ночи. Она молилась за Пентаура, чтобы Боги направили его на верный путь. Она молилась за фараона и царицу, чтобы в этом году они родили Кемету наследника. Она молилась за царевича, чтобы тот не корил себя за оскорбление Великой Хатор. Она молилась и за себя, чтобы Богиня дала ей силы начать новую жизнь в Фивах и позабыть пески вокруг гробницы фараона Менеса. И вдруг кто-то поднял её над водой и, дотащив до тростника, бросил лицом в ил.

— Я постараюсь спасти сандалии.

Она узнала голос. Он принадлежал стражнику. А вот и сам он по пояс в воде и через миг опять рядом. Нен-Нуфер вытерла ладонью грязное лицо. Он виновато улыбался.

— Прости, воды Реки унесли твои сандалии, но я не знал, чем ещё швырнуть в крокодила после того, как промахнулся кнутом. Разве не знаешь, как опасно купаться одной. А если бы меня не оказалось рядом…

— Но ты оказался рядом.

Стражник отвёл глаза.

— Я молилась, и Великая Хатор послала тебя ко мне, чтобы ты спас меня во второй раз, — она благодарным жестом коснулась его плеча. — Я никогда не забуду этого.

— Никто не посылал меня. Я следил за тобой. Вместо того, чтобы работать.

Стражник отвернулся к спокойным теперь водам.

— Не говори так. Нас всех посылают друг другу Великие Боги. Однажды Великий Пта послал к реке своего жреца, чтобы вытащить из реки младенца. Сейчас меня спас ты, и я хочу знать для кого просить милости у Великого Пта.

— Проси её для Кекемура, хотя он и так уже наградил меня встречей с тобой. Как зовут тебя?

— Нен-Нуфер.

— Я не видел тебя раньше на работах, иначе бы запомнил твои волосы.

Нен-Нуфер опустила глаза, вновь пожалев, что Великие Боги не одарили её чёрными волосами и миндалевидными глазами, а заключили её кеметскую душу в чужеродную плоть.

— Я здесь впервые. И если мы будем продолжать вот так сидеть, то я не успею собрать и колоска, и Великий Пта подумает, что зря позволил тебе сохранить мне жизнь.

Слова и улыбка давались с трудом — Великая Богиня явно прогневалась на неё за царевича и нежелание возвращаться в храм.

Кекемур поднялся и, взглянув поверх тростника на поле, сообщил:

— Мы точно рискуем остаться без хлеба и пива, если не поторопимся.

Нен-Нуфер потянулась к воде, и стражник нагнулся вместе с ней, чтобы омыть налипшую на её чёлку и нос грязь, затем подал руку, чтобы вывести на берег.

— Из-за меня ты осталась босой, — он глядел на её почерневшие от мокрого ила пальцы. — Но я не смею предложить…

— Я дойду, — уверенно перебила его Нен-Нуфер.

Поначалу раскалённая земля не жгла мокрые стопы в полную силу, а потом Кекемур, который шёл поодаль, догнал её и без спроса подхватил на руки.

— Я не мыслю ничего дурного, Нен-Нуфер, — сказал он быстро, стараясь не прижимать её к груди. — Иначе ты сожжёшь ноги, и Боги меня точно покарают.

От быстрой ходьбы у него сбилось дыхание или же от окриков, которыми он прогонял прочь детей, которые, жуя хлеб, носились друг за другом, грозя длинными тростинками. Взрослые тоже расступались перед городским стражником. Немногим хватило места в спасительной тени навеса, но и счастливчики поспешили освободить ему путь, и Кекемур бережно опустил свою ношу на циновку. К Нен-Нуфер подскочила давешняя старуха, испугавшись, что девушке вновь сделалось плохо.

— Река поглотила мои сандалии, — Нен-Нуфер подобрала под себя мокрый подол. — И если бы не Кекемур…

Она оглянулась, но стражника уже не было рядом. Старуха с улыбкой протянула ей ломоть хлеба и узкую чашу с пивом.

— Быть может, — рассмеялась она добрым старушечьим смехом, — великая Хатор не зря послала его к тебе. Я знаю его семью. Он будет хорошим мужем, а тебе давно пора становиться матерью.