Тайна месье Каротта

Пишу тебе в надежде на то, что это письмо дойдет до тебя, но надежда моя совсем слабая. Если я и впредь буду получать письма от тебя, то смогу перенести с бо́льшим терпением нашу мучительную разлуку: однако за шесть месяцев я получила всего одно письмо; хотя я и перечитываю его изо дня в день, и всякий раз с новым наслаждением, этого вовсе не достаточно, чтобы развеять мою тревогу и отделаться от неотвязных мыслей о том, жив ли ты. Неужели мы никогда не увидимся больше?

Шарль уже знает несколько слов: «матушка», «Франция», «свобода», «равенство» и «братство». Этим, самым важным, словам я обучала его с рождения, как молитве. Если ты попросишь, я возьму Шарля и приеду к тебе – хоть на край земли. Мне неважно, где жить, главное, чтобы мы были вместе. Мне тяжело без тебя, пришлось отпустить прислугу, осталась только Адель, которая помогает мне присматривать за Шарлем. Кристиан также очень помогает, он почти каждый день бывает у нас.

Милый Антуан, я все время плачу. Зачем эта проклятая война? Как Господь допустил ее? Да, признаюсь, что и такие страшные мысли посещают меня едва ли не ежедневно.

Целую, целую, целую тебя, мой драгоценный муж.

Твоя Сесиль

– Офигеть, – сказала Девица, а я подумал то же самое. – Вот же гад.

– Похоже, он действительно обманул ее и не показал письма Антуана-Луи.

– Просто скотина. Таких друзей, как говорят…

– Как говорят?

– Неважно.

– Что будем делать?

– Честно говоря, у меня нет идей. Разве что… – Она задумалась.

– Что?

– Скоро майские праздники. Может, нам съездить в Ярославль? Спросишь у мамы?

И я сказал, что спрошу. Обязательно.

Глава 33 Commencing countdown, engines on

И мама разрешила. Она теперь все разрешала и была, как выразилась бабушка, «очень благостная».

– Потому что это идеальный младенец, – уточнила мама.

– Да, отличный экземпляр, – согласился Макс.

И действительно. Маруся совсем не орала, а только ела, спала и смотрела на нас своими синими глазами. Кошка тоже совсем не орала и спала вместе с Марусей в колыбели-юбке. Мама теперь все время сидела с молокоотсосом и сцеживала молоко.

Вж-вж-вж.

Казалось, молокоотсос поет какую-то странную песню, только слов в ней не было.

– А какого числа вы поедете? – спросила мама, ставя на стол бутылочку с молоком.

– Мы пока не обсуждали.

– Ладно, я поговорю с папой.

– О чем? – спросил Макс, который стоял у холодильника и задумчиво смотрел внутрь.

– Стоял он, дум великих полн, – ни с того ни с сего сказала мама. – Они на майские собрались куда-то с Марком.

– Куда? – Макс вытащил из холодильника огурец и захлопнул дверцу.

– Морковкин, напомни? Я опять забыла.

– В Ярославль, – сказал я, кажется, в третий раз. – У нас там есть одно дело. Мы проводим кое-какое расследование. Если коротко, то мы ищем прапрапрапрапра… Тьфу, я запутался. Короче, предка Жан-Пьера.

– Какого Жан-Пьера? – спросила мама. – Того самого?

– Ну да. Он тут, в России, застрял когда-то.

– И что, удалось найти? – спросили мама и Макс хором.

– Пока мы только выяснили, что Кристиан – скотина.

– Я запуталась. Кристиан – это кто? – спросила мама и взяла Марусю на руки. Она проснулась и попискивала в своем коконе.

– Его друг. Типа лучший. – Я сделал кавычки в воздухе. – Он обманул Сесиль, и она вышла замуж за него. Наверняка, потому что Кристиан ей наврал что-то – например, что Антуан-Луи решил жениться на ком-то другом или, например, умер.

– Вот же гад, – возмутился Макс.

– А зачем вам ехать в Ярославль? – спросила мама.

– Он там жил. Вместе с Николаем Павловичем. Там в музее сохранились его картины. Ну мы и подумали, вдруг что-нибудь найдем.

– Интересно. Я бы тоже хотела поехать.

– И я не откажусь, – согласился Макс.

Ничего себе. Кто бы мог подумать. В общем, 1 мая мы сели в две машины. В одну – мама, Макс и Маруся, а в другую – папа, Девица и я.

– Ехать пять часов, – мрачно сказал папа.