Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1)

- Идемте ужинать, - позвал Ось брата и Митю. Он посмотрел на мальчика и сказал вдруг непривычно тепло и ласково: - Ты заработал сегодня кусок хлеба своими руками, дитя! Запомни этот день надолго!

- Кажется, я запомню... - ответил Митя и проглотил слюну. Он готов был сейчас съесть не меньше двух десятков котлет, но и от куска хлеба отказываться ему не хотелось.

Глава двадцатая

Если бы Шустрик не кричал так громко, когда будил Калину Калиныча!.. Может быть, тогда его страшную весть и не подслушали бы чужие уши и не случилось бы то, что случилось...

Впрочем, уши были не чужие, а свои. Родные. Сестренкины. Когда Шустрик и Калина Калиныч увидели в зарослях орешника мелькнувшие золотистые лапоточки, они сразу догадались о том, кто их подслушал.

- Вот я тебе! - посулил вслед шпиону Калина Калиныч.

- Только приди домой! - крикнул Шустрик вслед ломившей сквозь кусты сестренке.

Через мгновение легкий ветерок донес им ответ: - "Все обещаетесь да обещаетесь..." После чего наступила привычная тишина.

- Повезло на внучку, нечего сказать! - пробормотал старый лешак и взял Шустрика за руку. - Пошли к гостям незваным, не будем зря время терять!

- Идем, дедушка. - Шустрик вдруг улыбнулся: - А ведь и вправду нам с ней повезло! И весело всем, и не соскучишься!

Калина Калиныч хмыкнул и промолчал. Но в душе согласился с внуком. Шустрик был прав: им действительно повезло на девчонку. А ведь сначала везло только на мальчишек!..

Каждой весной над Муромской Чащей пролетали аисты.

Каждой весной они приносили Шустрику по братику.

- Хочу сестренку! - кричал Шустрик вслед улетавшим аистам.

- Хочу сестренку! - кричал Шустрик своим папе и маме, купающим в утренних росах свалившегося им на головы нового младенца.

- Мы тоже хотим девочку, - терпеливо отвечали ему родители каждый раз, - но что же делать: аистам не прикажешь!

А дедушка Калина, узнав о появлении еще одного внука, добродушно крякал и говорил:

- Нашего полку прибыло! Только этого лешего нам и не хватало!

И старый лешак был прав: скоро все в лесу привязывались к новорожденному так, что от добровольных нянек папа и мама Шустрика никак не могли отвязаться: так всем хотелось понянчить юного лешачонка.

И все-таки однажды случилось чудо: однажды Шустрик проснулся и увидел в колыбельке, приготовленной для очередного братика, какое-то смешное и непонятное существо, одетое вместо рубашки и штанишек в бирюзовое платьице и беленький чепчик. Это существо удивленно разглядывало одним глазом Шустрика, а другим весь остальной мир.

- Эх ты!.. Вот это да!.. Ну и умора!.. - сказал восхищенно Шустрик и протянул палец, чтобы потрогать живую куколку в бирюзовом платьице и получше убедиться в том, что это не сон.

"Цап!" - цапнула Шустрика за палец бирюзовая куколка.

- Вот умора! - повторил, отдергивая руку, Шустрик. - Зубов нет, а кусается!

Папа и мама, которые были рядом и слышали, как их дочку Шустрик дважды назвал уморой, переглянулись и дружно согласились:

- Ну что ж, пусть будет "Уморой". Тоже красивое имя, да и встречается не так уж часто.

Хотя Умору назвали Уморой, но все ее звали просто и ласково Уморушкой. Она так и осталась единственной девочкой в семье, и все близкие не чаяли в ней души.

Аисты, когда сообразили, какое сокровище они потеряли, стали облетать их семейство стороной и новых братиков и сестричек уже не приносили Шустрику. Да и этих, если признаться честно, хватало с лихвой: семеро орлов-лешаков сидело за обедом по лавкам, куда же больше?

Все братья Уморушки уже учились у дедушки Калины лесным лешачьим премудростям, одну ее старый Калиныч жалел и давал ей вволюшку порезвиться.

- Пусть до шести лет играет, - говорил он, гладя любимицу по головке, а с шести - милости прошу в нашу школу!

Конечно, и к пяти годам Уморушка уже кое-что знала: и что такое лихо, и почем оно фунт, и где раки зимуют, и как крапива жжется, и зачем зайцу длинные ноги, и еще многое-многое другое. Она даже знала, почему нельзя все время спрашивать: "Почему?", но постоянно об этом забывала и спрашивала. Но вот из "волшебства" Уморушка почти ничего не знала и не умела. Когда она пыталась упросить дедушку Калиныча научить ее чему-нибудь "такому-эдакому", он строго выговаривал ей:

- Детям до шести лет колдовать строго воспрещается!

- А очаровывать? - спрашивала Уморушка.

- А очаровывать после шестнадцати будешь, когда школу закончишь! почему-то еще сильнее сердился дедушка.

- А раньше никак нельзя? - на всякий случай спрашивала любопытная девочка.

Но после такого вопроса дедушка так багровел и зеленел, что Уморушка сама быстро делал вывод: "Все ясно - нельзя!"

Однако несмотря на запреты Калины Калиныча, Уморушка кое-чему научилась от братьев. Так она научилась РАЗДВАИВАТЬСЯ и УЛЕТУЧИВАТЬСЯ.