Тайна перламутрового дракона

Но теперь, теперь все будет по-другому! Кайя подарит Вилхе сына, она докажет, что достойна быть его женой, что он не ошибся в выборе, предпочтя ее куда как более красивым и уверенным девицам! И ей наконец будет, на кого расходовать давно накопившуюся нежность, которую Кайя не решалась навязывать Вилхе.

Богини!

Крошечные пальчики, розовые пяточки, огромные серьезные глаза с длинными ресницами

— совсем как у Вилхе! Кайя возилась с детьми Айлин, млея от их теплоты и невинности, но все это не шло ни в какое сравнение с собственным живым настоящим человечком!

Кайя навяжет ему самых красивых вещиц! Выберет на ярмарке самую чудесную колыбель! Украсит детскую комнату самыми веселыми рисунками!

Ребенок! Какое восхитительное слово! От одного него хотелось петь и танцевать, и Кайя, забывшись, даже сделал несколько плавных движений, но тут же схватилась за живот: боль напомнила о себе, выдернув из ощущения эйфории и вынудив отправиться в постель. Кайя мысленно отругала себя за подобное легкомыслие и принялась шептать нежные слова крохотному существу, поселившемуся у нее под сердцем.

Живот потихоньку отпустило, и она заснула, увидев во сне осуществленными самые заветные мечты: спокойного Вилхе, нашедшего наконец смысл жизни в семье; веселого непослушного малыша; умиротворенную себя, доказавшую всему миру свое право на счастье…

И тем больнее было падать в пучину отчаяния, когда с утра Кайя обнаружила на простыне несколько капель засохшей крови.

Выходит, обманулась. И не будет у них с Вилхе никакого ребенка. Просто задержалось женское — папа говорил, такое бывает от волнений. А Кайя последние дни, конечно, очень переживала из-за отъезда Вилхе, вот и подорвала здоровье. Так, что даже боли появились — вообще невиданное явление при таком деле. Да еще какие! Кайя еле выползла из кровати, не в силах разогнуться. Несколько минут так и стояла, замерев, потом разыскала болеутоляющие травки, заварила их на вчерашней воде: о том, чтобы принести ведро новой, не было даже речи. Кое-как дождалась, пока они настоятся, и выпила сразу полную кружку.

Ей ведь сегодня надо было снова идти в пекарню, а Кайя даже до порога добраться не могла. Разочарование окончательно лишило сил. Разумеется, у Кайи еще будет не одна возможность зачать ребенка — она свято верила в то, что Вилхе вернется: не может не вернуться с ее-то оберегом и вложенными в него чувствами! — не почему-то это нисколько не утешало, и Кайя, опустив за столом голову на руки, горько расплакалась.

Ах, если бы рядом был Вилхе! В его объятиях любая беда казалась крохотной неприятностью, о которой не стоило даже беспокоиться. Он обязательно нашел бы слова утешения: сколь бы отец ни считал его любовь эгоистичной, а себялюбцем Вилхе никогда не был. Он ценил и нежил Кайю, позволяя ей чувствовать себя слабой, нуждающейся, но по-настоящему счастливой женщиной. Как же прожить эти дни до его возвращения? Потом она бросится ему на шею, не сдерживая новых слез, и расскажет все, что накопилось у нее на душе. Как ей плохо без него. Как она зависит от него. Как она хочет, чтобы он тоже был также счастлив, как она. А вдруг Вилхе этого не знает? Кайя же не говорит, стесняется и боится показаться навязчивой. Но Вилхе не может ее не понять. Он же всегда понимал. Он самый лучший на свете!

Когда немного отпустило, Кайя все же собралась с духом и поплелась в пекарню. Впрочем, долго ей там оставаться не пришлось: Айлин, выяснив причину столь замученного Кайиного вида, отправила сестру домой отлеживаться и запретила появляться на ее кухне, покуда сестра не почувствует себя полностью здоровой. Даже предложила прислать Дарре, чтобы тот ее осмотрел, но Кайя отговорилась: не хватало еще о столь стыдном с мужчиной беседовать. И неважно, что именно Дарре однажды собрал ее по кусочкам после нападения медведя и, наверное, видел всякой, в здравом уме Кайя даже помыслить не могла рассказывать ему о женском.

Однако к вечеру, когда боли усилились так, что у Кайи от любого движения темнело в глазах, она готова была поступиться всеми своими принципами, лишь бы кто-нибудь придумал способ унять их или хоть немного притушить. Есть она не могла, обезболивающий настой закончился, а спуститься в подпол за новыми травами не было никаких сил. Когда ее стало рвать от простой воды и в живот будто разом воткнулся десяток кинжалов, Кайя испугалась по-настоящему. Она уже поняла, что дело было не в женском, и боялась даже представить, что может случиться дальше. Надо было выйти на улицу и попросить кого-нибудь проводить ее до госпиталя. И Кайя, собрав волю в кулак, кое-как добрела до двери и даже вышла в предбанник.

Но туг новая боль пронзила, казалось, все ее тело.

И Кайя сползла по стене, теряя сознание…

***

— Обидишь ее — своими руками в землю закопаю!