Тайна перламутрового дракона

Оставив явно застрявшего в каком-то своем мире Эдрика без ответа, Хедин крепко взял Ану за локоть и аккуратно вытолкал ее из палаты.

— Сходи к Санне, — посоветовал он. — Посмотри, как там она. А я хочу перекинуться парой фраз с младшим братом.

По всем канонам Ана должна была сейчас возмутиться, заявить, что пришла первой и будет с Эдриком столько, сколько сочтет нужным, запретить и пальцем прикасаться к своему жениху — в общем, выдать полный спектр заводивших Хедина претензий.

Но она только опустила голову и зачем-то осторожно дотронулась до его пальцев на своей руке. Хедин выдохнул.

— Не бойся, не покалечу, — уже совершенно глупо сказал он. И Ана, очевидно, почувствовала его колебания.

— Ты не спал с Джеммой, — вдруг так глубоко проговорила она, что у Хедина стало пусто в затылке. То есть ее не интересует, что сейчас ее жених изнемогает от любви к другой, но при этом волнует, был ли с этой другой Хедин? И, кажется, безмерно радует, что не был? Так, может…

…и она изводилась ревностью? Хотела проверить его чувства, а получила под дых? И мучилась потом, не хуже него, стараясь отплатить болью за боль и не показать своей слабости?

Иначе зачем бы целовалась с ним до исступления? Так, что губы до сих пор горели вчерашними безумствами, и Хедин с чувствительным самодовольством думал о том, как она оправдывалась за них перед родителями.

— Я не сплю с малолетними девицами, — не удержался он от улыбки и неожиданно даже для самого себя коснулся губами кончика Аниного носа. — Они совершенно не умеют целоваться.

Она охнула и отпрянула назад, но обмануть этим Хедина уже не могла. И запунцовевшие щеки стали лучшим доказательством того, сколько значила для Аны их недавняя близость. Богини, и он еще мнил себя опытным сердцеедом? Ничего не замечал. Ничего не понимал. И чуть не потерял свою девочку.

Захлопнувшаяся дверь привела Ану в себя.

Не спит с малолетними девицами…

Ойра милосердная, она и не рассчитывала на такой подарок! Почти смирилась, почти заставила себя переступить через эту боль, лишь бы не позволить ей разрушить новое зарождающееся чудо — и вдруг получила самые неопровержимые свидетельства честности Хедина и его… верности?..

Он же… как вернулся… как пообещал на Ане жениться… ни с одной другой больше… и даже с Джеммой…

Неужели все правда? И Хедин действительно… не издевался, когда делал предложение? А хотел прожить с Аной жизнь? Потому что любил ее… Потому что желал ее… Потому что…

Только она была ему нужна! И самые заветные мечты, самые невероятные предположения готовы были осуществиться, если только она снова не оттолкнет, как уже однажды сделала?

Ана провела эту ночь словно в какой-то нереальности.

Мама, стараясь смягчить ей воспоминания о плене, предлагала Ане провести эту ночь в ее постели, и, будь папа в порядке, Ана, наверное, согласилась бы: уж слишком нуждалась в тепле и защите. Согрелась бы у маминой груди, оставила за бортом хоть часть проблем и страхов и сумела заставить себя отпустить Хедина.

Но папа нуждался в уходе уж точно не меньше Аны, а потому она не захотела занимать его место и мужественно отправилась спать в свою комнату. И поначалу даже провалилась в полубессознательную дрему, вымотанная предыдущей бессонной ночью и всеми последующими событиями.

Но проснулась задолго до рассвета и лежала на кровати с открытыми глазами, считая доски на потолке и запрещая себе вспоминать о вчерашних поцелуях, потому что даже самая невинная мысль о них тут же завладевала душой и телом, пытая их сладостными переливами и вынуждая бессовестно хотеть продолжения. Пыталась противиться, ругала себя за малодушие, напоминая, что выбрала другого жениха, что сама напросилась на поцелуи, что у Хедина таких, как она, пруд пруди и он, скорее всего, думать о ней забыл в объятиях новой красотки…

Ничего не помогало! И Хедин перестал видеться неразборчивым бабником, каким Ана привыкла его считать, и вчерашнее спасение накладывало особый отпечаток на весь его образ. Он ведь не просто выполнял долг дружинника, потому что в этом случае не сжимал бы ее так судорожно в объятиях и не целовал остриженные волосы, до которых самой Ане было противно даже дотронуться. Еще день назад она казалась себе чучелом, потерявшим главное женское достоинство, а нынче сама касалась неровных прядей, воскрешая в памяти ощущения от Хединовых ласк и снова млея в этих нечестных радостях.

Никакие родительские объятия не способны были заменить его нежности. Ане больше не было покоя, она желала только снова приникнуть к его груди, вдохнуть его запах, услышать биение его сердца, коснуться губами его кожи. На щеке, на шее, на…