Тайна перламутрового дракона

Ох, эти мысли просто сводили с ума, снова разжигая внутри жар, с которым Ана не умела бороться. Создатели, она ссорилась с Хедином многие годы своей жизни — и для чего? Чтобы потом так прикипеть к нему душой, что не мыслить без него нового дня? Чтобы нуждаться в нем, как ни в ком на свете, и забывать себя рядом с ним, и мечтать только о его внимании, и сжиматься от резких слов, и потом бессильно плакать в подушку, ненавидя себя за неспособность его разлюбить? Чтобы снова и снова переживать вызываемые им одним ощущения, и бережно их хранить, не позволяя никому вмешиваться, и жаждать их, и вопреки собственному воспитанию пытаться украсть у Хедина еще пару секунд близости?

Боги любили смеяться над зазнайством.

Но они же умели награждать за покорность так, как страшно было даже мечтать. И Ана…

Она и шагу не могла сделать от закрывшейся двери. Ее не интересовала Санна, ее интересовал только Хедин. Она должна была увидеть его лицо, когда он закончит разговор с Эдриком. И Ана почти молилась, чтобы Эдрик сказал брату правду. Пусть она покажется Хедину зарвавшейся гордячкой: Ана была почти уверена, что он сумеет простить. А вот она без него уже не могла.

Не без этой нежности. Не без его голубых глаз. Не без самодовольных шуточек, в которых было столько правды, что у Аны перехватывало дыхание. Потому что если в них поверить…

«Специально отпросился, чтобы тобой на помосте полюбоваться. Не скажешь же ты, что я пять дней напрасно коня загонял?»

«Подари свой. С ним уж точно не пропаду».

«Я не сплю с малолетними девицами. Они совершенно не умеют целоваться».

Богини, а что, если счастье так близко, что стоит только протянуть руку и перестать от него закрываться? Рискнуть, довериться, пусть хоть ненадолго получить то, о чем так страстно мечталось? Что бы ни было дальше — разве это не лучше, чем прозябать в своем болоте? И разве вчерашний день не научил не откладывать и не отказываться? А сегодняшний не преподнес совершенно невозможный подарок?

За дверью послышались шаги, и Ана замерла в ожидании. До нее не доносилось ни единого слова из разговора братьев, хотя обычно Хедин не стеснялся эмоций и гремел так, что стены дрожали, и Ана терялась в догадках, что там могло происходить. Вчера Хедин просто кипел от негодования, когда речь случайно заходила об Эдрике, посылая в его адрес красочные проклятия, несмотря на полученные братом травмы, и Ана могла только надеяться, что такие чувства у него вызывает желание защитить ее. Однажды он уже предпочел ее брату, когда пришлось выбирать, кого спасать от смертельного падения, а Ана столько времени делала вид, будто это простая случайность, что теперь могла только поражаться собственной слепоте.

— Не доверяешь? — насмешливо и все же немного сконфуженно поинтересовался вышедший Хедин и распахнул перед Аной дверь в палату. — Можешь убедиться: жив и здоров. А нога еще до меня была сломана.

Ана улыбнулась — чуть неловко, но все же искренне — и закрыла дверь. И почему ее до сих пор так бесили шутки Хедина? Вовсе они не были злыми, уж точно не злее Аниных.

— Просто жду. Хотела извиниться за свои подозрения в злоупотреблении властью. Дело свое ты знаешь. На мое счастье.

Хедин посмотрел на нее с подозрением. Если отец поведал ей, в каком состоянии застал его перед вылетом, эти слова можно было принять за издевку, а Хедин сейчас меньше всего хотел получить по ушам. Разрушить хрупкое взаимопонимание. И снова все испортить.

Но Ана стояла в полной раскаяния позе, и Хедин решил рискнуть. Когда ему еще выпадет такой шанс? Особенно в свете приближающегося похода.

— Тогда и я должен попросить прощения, — резче, чем хотел бы, проговорил Хедин. Но на кону стояло — ни много ни мало — его будущее и даже при всех последних событиях ему было неимоверно страшно. — Кажется, своим целомудрием я лишил тебя жениха. Правда, Эд почему-то уверен, что тебя это не сильно расстроит.

Выдал — и замер в ожидании приговора. Он почти не разговаривал с братом, испытующе глядя на него, пока у Эда не сдали нервы и он не заявил, что всю жизнь любит Джемму. А в ответ на резонный вопрос о невесте вдруг принялся обвинять Хедина в неумении вовремя остановиться и в необходимости защитить от него Ану.

— От кого из нас ее надо больше защищать? — прищурился Хедин, чувствуя, как ярость на предателя-брата снова вырывается наружу. Но Эдрик услышал вопрос по-своему.

— Мы с Аной поняли друг друга! — отрезал он. — И, поверь, ей не на что жаловаться!

Вот тогда-то и всплыло в голове Джеммино: «Они просто друзья!» Заиграло новыми

красками. Обернулось почти невыносимым желанием немедленно увидеть любимую.

— Упаси Ивон от такого друга! — выплюнул он и почти наткнулся на поджидающую у двери Ану. Много ли она слышала? И что на самом деле думала про очередное Эдриково отречение? Неужели опять кинется его защищать? Или, что еще хуже, закусит губу, вздернет горделиво носик, чтобы никто не увидел ее боли, поблагодарит за заботу, убивая почти свершившееся чудо…