Тайна перламутрового дракона

Нетепл всплеснула руками и туг же снова притянула к себе непутевую дочь.

— Ладно! — продолжила она так, как будто вполне рассчитывала на это препятствие. — Тогда обезвредим мак. Это не так надежно и придется принимать снадобье по часам, даже ночью…

— Всю жизнь? — пискнула Джемма. Мама качнула головой и улыбнулась.

— Пока не пройдет действие твоего зелья, — обнадежила она. — К сожалению, не зная, что ты там намешала, я не могу сказать точно, когда это случится, но вряд ли затянется надолго. Драконыши, самое большее, маялись месяц. Правда, уцелели не все.

Она горько вздохнула, и Джемма тоже сомкнула руки вокруг ее шеи. Может, и не было в них общей крови, а вот судьбы оказались похожи. Обе набедокурили в юности, обеим пришлось расплачиваться. И, если маме это удалось, быть может, и у Джеммы есть шанс?

Мама немедленно взялась за дело и уже к вечеру приготовила новое снадобье — вонючее и до тошноты горькое, но Джемма готова была пить его кружками, лишь бы получить желанную свободу от полоумия и снова стать самой собой.

Мама велела принимать настой по ложке раз в четыре часа, и, успев к новому рассвету опустошить ковш наполовину, Джемма наконец решилась испытать бездну на прочность. Для этого надо было лишь снова впустить в сердце ненависть и посмотреть, что будет дальше. Раньше ей это удавалось махом: стоило только подумать о тех людях, что, по ее мнению, ее предали. А сейчас чувство вины неожиданно оказалось сильнее любой ненависти, и Джемма, даже припоминая несправедливые обвинения Эдрика, не могла мыслить ни о чем ином, кроме как о его травме и своем предательстве. Как он там? Валь за ужином упоминал, что Эдрик перенес операцию, и сетовал, что Эйнард не разрешил его навестить, требуя для племянника покоя хотя бы до утра. Но ведь утро наконец наступило! Так чего же Джемма ждала?

Она выбралась из дома и стремглав понеслась в госпиталь.

Что она хотела, Джемма не знала и сама. Вряд ли ей хватит наглости заговорить с Эдриком, даже несмотря на то, что он по-прежнему виделся предателем, предпочетшим свою Ану. Вчерашние переживания за его жизнь немного приутихли, но это нисколько не умаляло вины Джеммы, и теперь она особенно остро чувствовала, сколь подло поступила. Она не надеялась оправдаться и даже не собиралась начинать: сколь бы ни пеняла мама на этот злосчастный мак, а ненависть Джемма взрастила сама, как когда-то Кедде, поддавшийся ревности, отвернувшийся от друзей и едва не погубивший их во время одного из приступов. И только после этого выяснивший, что все его подозрения были беспочвенны, что Кеола любила именно его, что товарищи стояли за него горой, не отдав на расправу и доверившись даже после попытки убийства. Джемма, пытаясь образумить Кедде, и предположить не могла, что однажды окажется на его месте. И что точно также, как и он, осознает свою ошибку, когда уже станет слишком поздно.

Почему она не стала честно бороться за Эдрика? Разве он не стоил этого? Ана не чуралась никаких средств, а Джемма вместо того, чтобы вцепиться в любимого обеими руками, отказалась от него. А потом и вовсе… все уничтожила…

Она не решилась идти через главный вход, проскользнув вдоль стены к палатным окнам: а вдруг тот же Эйнард или, что еще хуже, Дарре знает, какую роль сыграла Джемма в похищении Аны? Он же за свою любимицу даже кровную сестру в землю зароет, а уж Джемму и вовсе не пощадит, пусть даже Ана вернулась в Армелон целой и почти невредимой. А Джемме просто жизненно необходимо было увидеть Эдрика. Убедиться, что с ним все хорошо. Снять хоть этот грехе души. А потом…

— Не думал, что придешь, — сдавленным голосом проговорил за одним из окон Эдрик, и Джемма сползла по стене вниз, напрягая слух и стараясь не пропустить ни слова. На ее счастье, утро выдалось душным, и створки были чуть приоткрыты, впуская в палату воздух и позволяя звукам просачиваться наружу. — Не вправе был надеяться на понимание.

Внутри повисла тишина, но Джемме не нужен был ответ, чтобы понять, кто сейчас рядом с Эдриком: она чуяла запах ненавистной соперницы и ощущала, что грудь снова заволакивает знакомым холодом.

— Я сама виновата, — неожиданно проговорила Ана, и Джемма тряхнула головой, не веря своим ушам. Ощущение раскрываемой тайны выдернуло из бездны. В чем могла быть виновата Ана? И о чем говорил Эдрик? Кажется, они с невестой очень мило щебетали, когда Джемма видела их в последний раз. Неужели сейчас успели поссориться? — Я заварила всю эту кашу, не думая ни о чьих чувства, кроме собственных. Я ведь знала, что и тебе будет плохо, и Джемме. И все же сделала именно такой выбор. Так что пожинаю заслуженное.

Джемма, усмехнувшись было от последней фразы, вдруг замерла, вспомнив предыдущую. Почему Эдрику должно быть плохо из-за их помолвки? Ведь Ана же о ней говорила — больше не о чем! Понимала, как больно будет Джемме от выбора Эдрика, но ее это явно лишь подстегнуло. Или все-таки…