Тайна проклятого герцога. Дилогия (СИ)

— Если бы в ту ночь, когда Грэйд вырвался я была там… Если бы не треклятый бал в честь дня рождения императора, Леонас был бы жив! Жив и сейчас! И вместо того, чтобы взирать на его бестелесный дух, я могла бы обнять, прижать его к себе, я… Как же больно терять любимых, Ариэлла, как же это больно! — А затем, распахнув черные как ночь глаза, ее величество продолжила зло и отрывисто: — Страшнее этого может быть лишь страх потерять любимого окончательно.

Она вскочила, подошла к окну, встревоженно взглянула на город.

— Грэйд ненавидит храмовников. Не терпит, как и все темные маги, даже столь слабые как я. Именно поэтому форму проклятия мы выбрали наиболее унизительную — полюбить монашку. Нам казалось это забавным, а вышло… — судорожный вздох, — вышло так, что это оказалось той самой ниточкой, что позволило Леонасу остаться в мире живых, пусть даже призрачной тенью своего прежнего величия. Но появилась ты…

Резкий разворот и взгляд на меня, заставивший невольно вздрогнуть.

— Ирек подгадил всем, — усмехнулась императрица, движением головы откинув спускающуюся по шее прядь волос назад. — Тебе, Грэйду, церковникам, нам… я говорила Леонасу, что идея притвориться призраком старого Грэйда, изводящего узкоглазого требованием женить мерзавца ни к чему хорошему не приведет. Но Ирек так забавно пугался, бледнел, начинал заикаясь судорожно искать оправдания, что это стало едва ли не единственным развлечением моего любимого.

И мне стала понятна та реакция господина Ирека на корабле, когда я случайно и без всякого умысла упомянула призрака — мужчина был просто до смерти напуган, напуган настолько, что решился привести меня, совсем юную выпускницу монастырского лицея лорду оттон Грэйду, даже зная о его реакции… О, Пресвятой!

— И все же не могу понять, неужели до отвращения благородный Грэйд не отпустил тебя сразу, как увидел? — поинтересовалась Кассилия.

— Он действительно не оставил себе выбора, — еле слышно ответила ее величеству, — я была без сопровождения, в крепости Гнездо Орла не оказалось ни одной женщины, что могла бы стать защитой моей чести и фактически…

— Ты провела ночь под одной крышей с мужчиной, — усмехнулась императрица. — Грэйд понял, что подобное не простят даже шестнадцатилетней монашке, и с присущим ему благородством решил жениться.

"Грэйд понял…" Да, его светлость все понял, не понимала я, продолжая наивно надеяться, что могу спровоцировать его на расторжение помолвки… Я так искренне в это верила, а герцог уже знал, что для меня нет пути назад. От осознания того, насколько глупо я выглядела, щеки опалило огнем.

— Жаль, на тот момент мерцавец не знал, что церковь сделала на тебя ставку, — усмешка. — А ведь Генри ты была не особо интересна, пока в ситуацию не вмешалась я.

Испуганно взглянув на ее величество, увидела, как медленно расплывается злорадная улыбка на искаженном лице Кассилии.

— Видишь ли, — продолжила она, — мой сын, плод любви белого и черного магов, совершенно лишен сил, и потому, в отличие от Теодора, абсолютно и полностью подвластен моему влиянию.

Мне же, пожалуй единственной во всей империи, было известно, что произойдет, если Грэйдовский выродок проникнется чувствами к монашке, и потому…

— Вы сделали все, чтобы матушка Иоланта вернула меня в столицу, — закончила я.

— Умненькая девочка, — похвалила императрица.

Прошла к шкафчику у дальней стены, медленно открыла створки, взяла графин с водой, стакан. Вода с тихим журчанием пролилась в хрустальную емкость. Следом, совершенно не скрываясь, императрица вылила туда несколько капель из извлеченного невесть откуда крохотного пузырька с темной жидкостью. Капли, словно патока, растворяясь, неспешно опустились на дно.

— Вы попытаетесь меня отравить? — спросила я, едва ее величество, закрыв шкафчик, вместе со стаканом направилась ко мне.

— Нет, что ты, — улыбнулась Кассилия, — мне вовсе не хочется иметь такого врага как Грэйд, так что мы просто сведем тебя с ума, что спишется на излишнее воздействие церковников, собственно и вину мерзавец возложит на них.

И стакан с ядом был водружен передо мной.

Глядя на то, как растворяются остатки яда, я высказала предположение:

— Это потому, что я отныне слишком много знаю?

— Это потому, что ты не должна достаться Грэйду, — холодно отрезала императрица. И с ненавистью в каждом слове продолжила: — Я хочу, чтобы он страдал так, как страдаю я. Чтобы просыпался каждый день, ощущая боль потери в разодранном сердце. Чтобы проклял себя и весь мир, чтобы… Чирик!

Невзирая на то, что мне прекрасно было известно, по какой причине я слышу этот забавный звук, удержаться от реплики не сумела.

— Боюсь, поведение вашего величества никоим образом не может склонить меня к желанию приобщиться к столь сомнительному удовольствию, как дегустация яда, — улыбка на моих губах появилась совершенно случайно.

Кассилия нахмурилась, соединила пальцы, напрягла их и глядя мне в глаза повторила требовательное:

— Чирик!