Тайна проклятого озера

– Аттина сказала, его зовут Идрис, – прояснил Мартин. – Это альв, который из-за предательства нескольких членов Круга оказался заперт в Озере на двести лет… – Вейсмонт осекся на полуслове и взглянул на полукруглый мост. Вскрикнув, он схватился за глаз, окруженный белым шрамом, словно что-то внезапно его ослепило.

– Отвернись, Валентин, отвернись! Они идут!

* * *

Круг завороженно разглядывал «Тварь», оказавшуюся высоким привлекательным мужчиной с едва уловимой неправильностью в чертах лица. Он был похож на человека, и все же ни у кого не возникло бы и мысли спутать его с ним.

– Никто не вправе осуждать Фрейю за ее дары, – со сдержанным достоинством напомнил Идрис. Лицо его оставалось невозмутимым, но вода в озере волновалась все сильнее. Волны накатывали на барьер, удерживаемый Кругом, как штормовой прибой.

– Ты заставил нас испытать унижение. Ты заплатишь за то, что сделал.

Идрис взглянул на юношу.

– Я уже наказан Богами. Останови сестру, это ее чувства мешают тебе мыслить здраво.

Рядом с невозмутимостью Идриса фанатичный вид близнецов вызывал опасения с примесью жалости.

– Они еще долго болтать собираются?! – тяжело дыша, спросил Райден.

Силы Круга слабели с каждой минутой.

– Сейчас спрошу! – крикнул в ответ Юлиан и с трудом повернул голову. – Идрис, ваша светская беседа затягивается!

Аттина упала на колени и до крови закусила губу, из последних сил удерживая трясущиеся руки в прежнем положении.

Вода все прибывала и прибывала из других миров, и в Озере ей было теперь никак не уместиться. День Сопряжения грозил окончиться половодьем посреди лета, разрушениями в городе и жертвами среди людей – трагедией, которую они так и не смогли предотвратить.

– Ты прав… этой беседе не время и не место, – неторопливо согласился Идрис.

Вода забурлила, словно в гигантской кастрюле.

На коленях оказались уже Гвен и Райден. Аттина начинала медленно заваливаться набок. Все же она была целителем, и управление водой для любой другой цели давалось ей тяжелее, чем остальным.

– Прекратите.

* * *

Аттина подняла голову. Все вокруг них внезапно изменилось. На первый взгляд берег, озеро, деревья и руины замка остались прежними, но все же казались чужими.

Воздух загустел, контуры предметов стали четкими, словно кто-то обвел картинку перед глазами грифельным карандашом.

В вязкой тишине порыв ветра отозвался волчьим воем.

Аттина вздрогнула и взглянула наверх. Ей захотелось протереть глаза, чтобы убедиться, что они ее не обманывают.

По пологому небосклону бежал юноша, тонкий и легкий, как блик луны на воде, преследуемый огромным волком.

Стоило им скрыться из виду, золотоволосая дева – она была светла и прекрасна – бросилась за ними вдогонку. За ней огромными скачками мчался еще один волк. Пасть его была приоткрыта. Он прилагал все усилия, чтобы настигнуть свою жертву, но расстояние между ними не сокращалось ни на фут.

День и ночь перемешались, звезды вокруг них ускорили свое вращение, Аттина пошатнулась, чувствуя головокружение…

…того же племени будет и сильнейший из волков по имени Лунный Пес. Он проглотит месяц и обрызжет кровью все небо и воздух. Тогда солнце погасит свой свет, обезумеют ветры, и далеко разнесется их завыванье…[21]

Три фигуры вышли из-под моста – и яркий свет залил берег Озера.

Аттина прижала ладони к лицу, но этого оказалось недостаточно. Присев, она уткнулась лбом в колени в отчаянной попытке спрятаться от ослепляющего света.

Неужели…

Мыслить связно не удавалось.

Что случилось с остальными, ей было неизвестно.

Бесконечные минуты растянулись в часы…

– Открой глаза, дитя.

Аттина вздрогнула и послушно выпрямилась.

Перед ней стояло само совершенство. Сияющая фигура Старшей Богини. В человеческом языке не было ни одного слова, способного описать то, что сейчас видели ее глаза.

Идрис опустился на колени. Близнецы поспешно последовали за ним.

– Владелица палат Сессрумнир, кошек и ожерелья Брисингов, богиня ванов, дочерь Ньерда, сестра Фрейра, жена Ода, матерь Хносс, владычица павших, приветствую тебя…

– Идрис… – Голос Богини звучал как-то странно, словно в самой голове. Они слышали ее не ушами, а всем своим существом, своим сердцем. – Возлюбленный брат мой Фрейр обеспокоен твоим долгим отсутствием.