Тайна Пушкина. «Диплом рогоносца» и другие мистификации

Дальновидные критики заметят, конечно, недостаток плана. Всякий волен судить о плане целого романа, прочитав первую главу оного. Станут осуждать и антипоэтический характер главного лица, сбивающегося на Кавказского Пленника, также некоторые строфы, писанные в утомительном роде новейших элегий, в коих чувство уныния поглотило все прочие. Но да будет нам позволено обратить внимание читателей на достоинства, редкие в сатирическом писателе: отсутствие оскорбительнойличности и наблюдение строгой благопристойности в шуточном описании нравов».

Первая же фраза Предисловия предвещала, что повествование будет оборвано, и ставила перед читателем вопрос: почему роман не будет закончен? кем написано предисловие? В самом деле, может ли сам Пушкин начать предисловие с предположения, что он не допишет свой роман? В следующей фразе — очередная загадка: если несколько глав уже готовы, почему публикуется только одна? Из этого же абзаца можно сделать вывод, что речь идет о произведении Пушкина — «автора „Руслана и Людмилы“» (но тогда опять же: кто пишет предисловие? — ведь не Пушкин же говорит об «отпечатке веселости, ознаменовавшей первые произведения автора „Руслана и Людмилы“»!).

Здесь мы уже можем вполне определенно сказать, что это предисловие написано неким «издателем».

Следующий абзац начинается с очередной мистификации, потому что фраза «Первая глава представляет нечто целое» двусмысленна: 1) первая глава представляет собой нечто целое, то есть она сама по себе нечто законченно целое; 2) первая глава представляет нам роман как нечто целое, то есть она является неким обобщенным планом романа. Следующая фраза, про описание светской жизни, вроде бы отсылает нас к первому смыслу, но на самом деле не исключает и второго: это становится ясным в следующем абзаце, который является продолжением именно этой мысли о первой главе как о плане всего романа («Дальновидные критики заметят, конечно, недостаток плана»). И, наконец, последняя фраза окончательно утверждает нас во мнении, что предисловие все-таки написано «издателем»: не будет же сам автор хвастаться своими достоинствами и «отсутствием оскорбительной личности».

Это подтверждается и беловым вариантом, оставшимся Пушкиным неиспользованным из-за его слишком откровенной подсказки; вместо последней фразы там было:

«Звание издателя не позволяет нам хвалить, ни осуждать сего нового произведения. Мнения наши могут показаться пристрастными».

«Предисловие имеет характер мистификации и проникнуто глубокой, хотя и скрытой иронией», — заметил Лотман — и почему-то на этом и остановился, так и не сделав дальнейшего, решающего шага. Согласен, иронией — но в чей адрес? Ирония не существует сама по себе, без адресата. И зачем между этим предисловием и самой главой Пушкин втиснул еще и «Разговор» и как это стихотворение соотносится с предисловием?

XII

В подходе к разбору этого стихотворения и его месту в публикации 1825 года я также опираюсь главным образом на исследование Баркова — на его книгу «Прогулки с Евгением Онегиным» (я расхожусь с ним лишь в некоторых частностях).

Итак, к Книгопродавцу приходит Поэт — как мы потом поймем, с намерением продать рукопись. Начинается «Разговор» таким «вступлением»:

Книгопродавец

Стишки для вас одна забава,
Немножко стоит вам присесть,
Уж разгласить успела слава
Везде приятнейшую весть:
Поэма, говорят, готова,Плод новый умственных затей.
Итак, решите; жду я слова:
Назначьте сами цену ей.

В Предисловии к главе сказано, что «несколько песен… уже готовы», здесь же говорится (со слов «славы»), что «поэма… готова», а публикуется — только одна глава. Так что же принес для продажи Поэт? Забежим вперед, в самый конец публикации — в конец Первой главы: вот ее последняя строфа: