Тайна родимых пятен или невероятные приключения Тишки Бедового и его друзей

Уже через десять минут, после бокала пива и куска отдающей копотью рыбы, атмосфера ляпового кабака стала смотреться радужнее и где-то веселее.

– Ты в пиве разбираешься? – пытаясь жевать рыбу, прошамкал Тишка.

– Как гусь деда Родьки: лишь бы водой пахло… – философски икнул Филька и продолжил мысль: – Говорят, если выпить достаточное количество воды – будешь пьян, как твой дед Кузьма после чарки гараськиного самогона!

– Похоже, так… – согласился Тишка, выплюнув, наконец-то, застрявшую в зубах кость. – Чем больше распирает живот, тем в голове шумнее!

Пока ребята делились впечатлениями, дух в кафе становился гуще, громче и напряжённее. Хмелеющий взгляд Фильки уже несколько раз косо прошёлся по столику, что у окна. Его внимание привлёк худой, с неестественно вытянутой шеей мужчина. Сосредоточенно пережёвывая остаток свиной шкурки, он о чём-то трудно размышлял, не замечая окружающих. Это притом, что за его столиком горячо и азартно спорили, интенсивно махая руками, два потных, изрядно разогретых субъекта. Предметом спора были аппетитные задние части хозяйки Дуси! Один из них клятвенно внушал партнёру, что такой задницы нет во всём Ляпове, а, может, и в самой столице! Другой слюнявился – что у его жены потолще…

Мыслящего мужчину это проблема, вероятнее всего, не трогала. Уставившись в одну точку окна, где бодро стучали капли дождя, он сосредоточенно хмурил брови, моргал глазами. Иногда его губы судорожно сжимались, как будто человек принимал важное решение… Однако, махнув недовольно рукою, снова начинал смотреть в ту же точку. Он так отдавался своим мыслям, что не замечал, как лысый сосед в горячке спора давно потягивал его пиво!

Именно отрешённый вид мужчины и беззастенчивая наглость его соседа, привлекли внимание Фильки.

– Посмотри вон… туда, – кивнул в сторону окна Филька. – Покусай меня Родькины гуси, но что-то там назревает явно шибутное.

– Да, товарищ чрезмерно озабочен, но скоро придёт в себя, видимо…

Ребята как в речку “Рачок” глядели: события у окна из устоявшихся стали переходить в беспокойную фазу!

Дожевав, наконец-то, кусочек свинины, задумчивый мужчина стал искать свою кружку. Увидев её в руках толстяка, целующегося в засос с оппонентом по спору, тронул наглеца за плечо и что-то с лёгким неудовольствием высказал. Лысый, оторвавшись от страстного поцелуя, с непониманием уставился на задумчивого. Когда взор толстяка прояснился и голова приняла устойчивое положение, он рявкнул и без комментариев резко ударил кулаком в подбородок возмутителя любовной идиллии. Мыслящий мужчина, естественно, устремился спиной к полу, роняя по ходу соседние столики и их хозяев…

Тут и началось, как в худших голливудских вестернах.

Тишка возмутился первым:

– Безвинно страдающего бьют: хамство в нечистом виде! Мои кулаки такое не снесут!

– От благородства до грязи – один шаг, перья мои гусиные! – предупреждающе поднял указательный палец Филька. – Лучше в дерьмо не встревать – пахнуть не будет… Давай-ка сматываться, – предложил друг, уклоняясь от пролетающей возле уха рыбьей головы.

Однако Тишка уже завёлся. Подкатив рукава, расправив широкие плечи, он отчаянно кинулся на помощь задуренному, которого уже топтали. Фильке ничего не оставалось, как присоединиться к безрассудному поступку товарища.

Довольно скоро предсказание Фильки сбылось: оба друга, мыслитель и невинный зевака были выброшены из заведения очумелой толпой завсегдатаев в строгой очерёдности, по одному, в болотную жижу “Рачка”!

– Мы им тоже дали… – выплёвывая тину, сбрасывая кусок грязи с плеча, гордо говорил Тишка, вылезая из водоёма.

– Говорил же, – недовольно отряхивался Филька, – болото-то рядом…

– Мать моя старушка! – ругался зевака, вылезая на корточках из “Рачка”.

И только источник тройственного недовольства спокойно оставил болото, ступил на брег и обронил, размышляя с собой:

– Интересно, до которого часа баня работает?

При этом он с недоумением рассматривал своё мокрое и грязное одеяние, не замечая остальных пострадавших за идею. На реплику о бане откликнулся Тишка:

– Мысль продуктивная в нашем положении и, главное, сказанная вовремя.

– Да, мужик, мы из-за тебя в дерьме искупались. Своди-ка, гусь ты наш, лапчатый, в ентую баню! – возмущённо выпучил косые глаза Филька, потирая ноющий бок.

Мужик, как спросонья, удивлённо глянул на ребят (невинно пострадавший зевака, чертыхаясь, поплёлся самостоятельно) и согласился помочь.

Дождь с грозой закончился, и обнадёженные дружки отправились вместе с мыслителем в очищающее и освежающее предприятие общественного быта.

– Как кличут тебя, уважаемый мыслитель? – ещё по дороге начал расспросы Тишка, попутно вытирая со лба капельки, стекающие с волос.

– Надеюсь, что не ляповским Спинозой, – хмыкнул многозначительно Филька, стукая пятками туфлей о дорогу, намереваясь стряхивать высыхающую грязь.

– Книжников Григорий Семёнович, – спокойно, с оттенком гордой флегматичности, отозвался новоявленный друг и с достоинством выпрямил свою неказистую долговязую фигуру, – библиотекарь районной ляповской общественной библиотеки…