Тайна родимых пятен или невероятные приключения Тишки Бедового и его друзей

– Гришка Ляспутин! – поднял палец Филька.

– Книжников… – твёрдо повторил библиотекарь.

– А мы из Чудово, слышали о таком? – прервав дискуссию, гордо представился Тихон.

– Конечно, слышали, – опередил Филька мыслителя, – у нас, если чудят, то весь район трясётся!

И, действительно, Книжников среагировал на сообщение несколько странно: он остановился, настороженно осмотрел ребят, как гаишник начинающих шоферов, поморгал глазами и выдал с нарастающим удивлением:

– Из Чудово?!…

– Да-да! Характерные признаки поселения: река в виде канавы, вырытая между допотопными домиками, и овраг с навозом – заслуга ваших покорных друзей, – отвесил поклон Тишка и патетически продолжил. – Ещё – каменная глыба на холме, как страж и хранитель чудовских традиций и обычаев.

– Каменная глыба?!… – продолжил будоражиться библиотекарь и осторожно уточнил: – В виде головы со шлемом?

– Так Вы у нас бывали? Вечерней зорькой? – обрадовались дружки.

Но Григорий, словно опомнившись, безразлично ответил:

– Да нет, слышал от кого-то…

– Я же говорю: Чудово все знают, – резюмировал Филька.

…Баня, к счастью, ещё работала, хотя и в завершающем режиме. Казённо-приветливо друзей встретила банщица – грузная коротышка в застиранном халате, с надутым до красноты лицом, опоясанным серым платком. Раздавая банные реквизиты: тазики, мочалки, мыло, порванные простыни вместо полотенец – басисто инструктировала:

– Не хулиганить, не сорить, выданный инвентарь не портить и не воровать!… И быстро мне – через полчаса выгоню!

– Нам бы простирнуться и высушиться… – робко намекнул Григорий и, наверное, пожалел о спрошенном.

Банщица глянула на него как на инопланетянина, выпучила глаза и негодующе пробасила:

– Может тебе постель и бабу с кофеём? – и, сплюнув в ближайший угол, добавила грозно: – Ты уже пять минут пролялякал! Выгоню голых, коль не отмоетесь ко времени!

Такой, прямо скажем, смутновато радушный прём и, как следствие, зреющий крах планам выстираться от грязи, подвинул Тишку взять инициативу – то есть знойную женщину, мечту всякого увлечённого мужчины – в свои руки. Он подбоченился, пригладил слипшиеся волосы и галантно высказался:

– Разрешите обратиться к Вам, как чрезвычайно добросовестному и ответственному лицу уважаемого всеми городского заведения!

Женщина повернула тучное тело к Тишке, очевидно готовясь отчитать и его, но тот продолжил вежливо и чинно:

– Как говорил мой дед Кузьма, любая женщина – чудо природы! Это такой механизм, к которому – как и к любому другому – нужно относиться бережно, с умом, вовремя регулировать… и смазывать в достаточном количестве.

Теперь уже все – банщица в том числе – заинтриговались Тишкиным выступлением в защиту слабого пола. Тот же нежно взял женщину под локоток и учтиво продолжил:

– Покорнейше прошу отойти со мной в сторонку…

Как загипнотизированная, банщица подчинилась галантному парню и прошествовала с ним в оплёванный угол. Можно только гадать, о чём говорил Тишка с грозной женщиной и что всунул ей в крепкую красную ладонь. Но после этой милой сценки, ситуация изменилась коренным образом: банщица заулыбалась, сделалась очень даже симпатичной и не такой толстой.

– Вот так бы сразу и объяснили, что к чему… – неестественно засмущалась женщина. – Для стирки у меня есть порошок, возьмите ещё тазики… А сушить можно в соседней комнате… Водички свежей – ежели желаете… – она чуть ли не кланялась.

Тишка удовлетворённо улыбался и благодарил за качественное обслуживание. Филька косил глаза в сторону и сдерживал смех. Григорий же вытянул узкое лицо в недоумении.

– Приступим к омовению и очищению, господа! – наконец, провозгласил Тихон, и троица двинулась в зал, который был фактически пуст и наполнен унылой сыростью, терпким запахом прелых тряпок и вездесущей плесени…

Когда вымытые умеренно тёплой водой, обнажённые парни усердно занялись одеждой, Филька косым взглядом заметил, что Гришка Ляспутин с вздёрнутыми на лоб бровями внимательно и вкрадчиво рассматривает Тишкиу голую ягодицу! Мыслитель интенсивно моргал глазами и очень нескромно приближался носом к заду Бедового.

Сам объект изучения, то есть Тишка, был так увлечён стиркой, что не замечал подозрительных движений библиотекаря. И Филька передёрнулся в ознобе. В голову стали закрадываться тайные сомнения: сообщения о людях с нетрадиционной секс ориентацией давно переполнили средства массовой (и не очень массовой) информации. А если учесть, что одно только слово “секс” вызывало у Фильки скрытый страх, то такое пристальное внимание свободной прессы к этим проблемам заставляло быть начеку! “Вот оно куда повернулось! – не раз думал косоглазый. – Оказывается, нетрадиционно сориентированных – судя по сообщениям – будет поболе, чем обычных!”…

Переполненный тревожными предчувствиями, он отложил в сторону перекрученные мокрые брюки и подошёл к задуренному, подперев бока руками.

– Ну, и как задница? – с сарказмом присоединился Филька к изысканиям Григория.

Тот вздрогнул, выпрямился и, глянув честным, наивным взором на Фильку, задал в свою очередь убийственный вопрос:

– Значит, вы из Чудово?