Тайна семи звезд

Простые рыболовные лодки священник превращал в охотничьи, для чего надо было нарастить их борта: «Этой работой отец занимался всегда сам, выполняя ее в высшей степени эффектно и уверенно. Столярный верстак становился поперек двора, отец взмахивал рубанком, и сотворение лодки начиналось. Собирались зеваки, а также жаждущие инструктажа, и отец под взмах рубанка, срезающего легкие осиновые стружки, читал соответствующую лекцию о новом способе наращения бортов, которому он выучился или в юности в Усть-Сысольске, или почерпнул у алеутов на острове Кадьяк, либо вычитал из книжки и сейчас хочет попробовать… Помимо прямого паблисити — поп с рубанком — было еще удовлетворение жажды физических движений — чисто спортивная форма отца. Давал примеры сыновьям, учил друзей техническим приемам стружки».

Из троих сыновей священника Тихона Шаламова ни один не пошел по его стопам.

Старший, Валерий, родившийся еще до отъезда на Аляску, по словам младшего, «был ничтожеством. Отец совершенно подчинил его волю своей». Валерий окончил Вологодскую семинарию, но отец заставил его поступить в военную школу, а по ее окончании уйти на фронт. Неудачно женившись, Валерий в годы революции бросил Красную армию, из-за чего всю последующую жизнь прожил под подозрением в неблагонадежности. Его «делали осведомителем, унижали, топтали, и подняться он уже не мог». От своего отца он отрекся.

Сергей, родившийся на Аляске, был любимым сыном. В Вологде его знали все, потому что он был главным организатором катания с ледяной горки — самого популярного развлечения горожан в зимнее время. Летом же он плавал по реке на большой скорости, вызывая у жителей восхищение. Но главной его страстью была охота: «брат дышал охотой, вся жизнь была подчинена охотничьему ритму, начиная с ранней-ранней весны, с половодья, где в топях брат убивал уток во время перелетов».

В 1917 году Сергей пошел добровольцем в действующую армию, а в 1920-м был убит разрывом гранаты. Отец сам ездил за его телом, проплакал над ним всю ночь, сам хоронил его. На могиле его поставили не крест, а красную звезду.

Третий сын, Варлам, оказался самым живучим. Ему суждено будет пройти через страшный опыт сталинских лагерей и дожить до 1982 года. Его биография хорошо известна, и пересказывать ее нет необходимости. Но один вопрос мы не можем не задать: почему сын священника еще в детстве потерял веру и никогда, даже в Колымских лагерях, к ней не вернулся? И это при том, что на всю жизнь сохранил уважение к верующим: «Более достойных людей, чем религиозники, в лагерях я не видел. Растление охватило души всех, и только религиозники держались».

Ответ на вопрос о потере веры кроется в противоречивой личности его отца — священника Тихона Шаламова. Блестящий проповедник, воспитавший в православной вере десятки, если не сотни алеутских и креольских детей, он оказался неспособен передать веру собственным сыновьям. Человек, писавший катехизические поучения и проповеди для жителей Аляски, не смог своим детям привить любовь к вере и Церкви. «На всех церковных службах отец выглядел самым красивым, самым картинным во всяком случае», — пишет Шаламов. Но подлинную красоту богослужения за внешним лоском отцовских облачений его дети разглядеть не могли.

В традиционной священнической семье день, как правило, начинается и заканчивается общей молитвой. В этой молитве принимают участие все — и отец, и мать, и дети — независимо от возраста. В семье священника Тихона Шаламова такая молитва не практиковалась: «Отец молился всегда очень мало, кратко — минуту, не больше, что-то шептал привычное, пальцы обеих рук не прекращали свой вечный, бешеный бег, ладони вращались, кружились в обычном своем вращении, и было видно, что светские мысли не оставляли его мозг. Это — молитва на ночь. Никаких утренних молитв, да еще громких, дома не видел я никогда. И почти не слыхал, ни раньше, то есть во время спокойной жизни, ни позже. Возможно, когда-нибудь он и молился. Возможно, что он считал, что его служба в церкви — достаточное свидетельство его смирения, усердия. Возможно. Дома, во всяком случае, он сообщал Богу в двух словах собственные проблемы, а перед сном и вовсе не мог оторваться от мирских дневных мыслей».

Это очень важное свидетельство. Религиозную жизнь невозможно поддерживать без молитвы. Если священник не приучает своих детей к молитве с самого младенчества, еще до того, как они начнут понимать смысл молитвенных текстов, это залог того, что они будут лишены самого важного — внутреннего опыта общения с Богом. Не молясь, они не вступают с Богом в личный контакт, не задают Ему вопросы, а значит — не получают ответы. Они могут прекрасно знать внешнюю сторону церковной жизни, но при этом оставаться не знакомыми с Богом.