Тайна семи звезд

Книга впервые увидела свет в 1907 году. Деньги на ее издание дала Великая княгиня Елизавета, родная сестра Императрицы Александры Федоровны. Книга сразу же обратила на себя внимание монашествующих как в России, так и на Афоне. Оптинский старец Варсонофий, один из наиболее авторитетных духовников того времени, рекомендовавший книгу к печати, оставил о ней восторженный отзыв: «Эту книгу надо прочесть несколько раз, чтобы вполне воспринять всю глубину ее содержания. Она должна доставить громадное наслаждение людям, имеющим склонность к созерцательной жизни».

Молитва Иисусова является главной темой книги. Автор воспроизводит классическое, восходящее к египетским монахам первого тысячелетия нашей эры, учение о том, что молитва Иисусова бывает трех степеней. Сначала «устная» — когда человек учится непрестанно произносить: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Затем эта молитва должна стать «умной» — когда при произнесении молитвы ум человека непрестанно занят памятью о Боге. Наконец, третья и наивысшая степень — когда молитва становится «сердечной», то есть переходит из ума в сердце.

Почему важно, чтобы молитва спустилась в сердце? Потому что ум человека подобен лодке посреди бури: со всех сторон ее бьют волны. До тех пор пока молитва в голове, неизбежно будут приходить человеку посторонние помыслы, отвлекая его от Бога. Когда же молитва спустится в глубину, помыслы утихнут.

Во всем этом не было ничего нового: монахам искусство умно-сердечной молитвы было известно с незапамятных времен, как и учение о «трезвении», которому автор книги посвящает много страниц. Суть этого учения заключается в том, что молящийся должен «стоять на страже ума своего», отсекая посторонние помыслы. «Удобнее всего это делается, когда ум сходит в сердце и помыслы утихают сами по себе под действием молитвы».

Секрет успеха книги схимонаха Илариона заключался не в том, что он воспроизвел хорошо известное учение, а в том, что он облек свои рассуждения о молитве в форму повествования о путешествии, написанного ярко и поэтично. Особым вдохновением дышат описания кавказских гор: «И вот открылся очам нашим поразительный вид горных хребтов и восхитительно живописная красота местности на все стороны и по всему протяжению до самого горизонта, куда только достигал глаз… Солнце клонилось к западу и своими лучами золотило всю страну: и вершины гор, и глубокие пропасти, зияющие мраком и наводящие страх, и небольшие, между горами кое-где видневшиеся, полянки, покрытые зеленью… Во всем пространстве вокруг нас царствовала мертвая тишина и совершенное молчание — то было отсутствие всякой житейской суеты. Здесь природа, вдали от мира, праздновала свое успокоение от суеты и являла таинство будущего века… Это был нерукотворенный храм Бога живого, где всякий предмет глаголал славу Его и исполнял Божию службу… И так мы сидели и молчали, смотрели и удивлялись и священным восторгом питали сердца свои, переживая те возвышенные минуты внутренней жизни, когда человек ощущает близость незримого мира, входит в сладкое с ним общение и слышит страшное присутствие Божества».

Тишина кавказских гор — один из лейтмотивов книги схимонаха Илариона. Многодневное пребывание в этой тишине вводит человека в постоянное общение с природой. Диалог с природой постепенно перерастает в общение с Богом, когда в тишине гор начинает звучать голос Божий: «Все было торжественно, тихо, величественно и безмолвно. Природа в молчании, тишине и совершенном безмятежии внимала страшному присутствию всемогущего Бога и не смела нарушить тишины и малым шелестом древесного листка. Я и сам вошел в глубины духа и таинственно созерцал Божие бытие и причащался в эти блаженные минуты высшей жизни и вкушал радость спасения…»

Природа для кавказского пустынника — открытая книга, в которой он днем и ночью созерцает величие Божие: «Вид пылающих костров, как и вообще вид огня в ночное время, особенно в местах глухих, удаленных от людского селения, обыкновенно производит на душу впечатление дивное, никаким словом не изъяснимое. Оно похоже на то, какое рождается от зрения ночью на небо, усеянное звездами. И как здесь, так и там в чувстве сердца нам слышится соприкосновение с миром загробным. Это огненное видение, среди темноты, бывает как бы лучом духовного света из мира невещественного, как струя из области бестелесного бытия. Оно напоминает собою, что есть где-то за пределом видимого страна света невечернего, незаходимого. Есть жизнь во свете Лица Божия, где светит незаходимое Солнце Правды…»

Вдохновенный рассказ кавказского пустынника поразил не только монахов, но и многих мирян, приоткрыв перед ними неведомый и таинственный мир, о котором они раньше ничего не знали.