Тайна семи

– Инспектором оказался Глейзбрук, так что нам, можно сказать, крупно повезло. Потому что он туп, как бревно. Если этот Глейзбрук сможет найти свою собственную задницу в темноте без свечи, я буду сильно удивлен. Естественно, я тут же занялся этим делом. Таким образом, благодаря тебе у меня появился отличный шанс как следует изучить тело. – Вал достал из нагрудного кармана рубашки сигару, чиркнул спичкой о столешницу. – Смерть наступила на рассвете, это подтвердил и коронер.

Все совпадало. Ведь она еще не остыла, когда появился я.

– Что еще?

– Ну, во-первых, она не была изнасилована. Во-вторых, никаких синяков на теле нет, так что напавший на нее действовал быстро и аккуратно. Очевидно также, что ее задушили и преступник был очень силен физически. Потому как если бы напал кто-то слабый, к примеру, женщина, имелись бы следы борьбы. Так что наш человек – мужчина, безжалостный и решительный. Шея практически раздавлена.

– С помощью пояса от твоего халата.

– Прелестная деталь, я бы сказал. – Братец криво улыбнулся. – И означает она одно из двух. Или нападение на нее было незапланированным, и он использовал первое, что попалось под руку, или же кто-то хочет отправить меня на виселицу.

– Не надо так шутить. Должно быть, все же первое. Ну, что он использовал то, что подвернулось под руку. Ведь никто, кроме нас, не знал, что она находится там. Никто, даже Пист. И потом, пусть даже я и убрал тело, но уверен, у тебя есть алиби, – сказал я. – С кем ты был тем утром?

Тут моего брата почему-то вдруг заинтересовало пятно сажи на рукаве. Он долго рассматривал его, потом поднял глаза.

– Вообще-то я был один, – сообщил он. – Решил подышать свежим воздухом, прошвырнулся по Бэттери. Прекрасный выдался день для прогулки.

Тут оба мы погрузились в мрачное молчание. Столь тяжелое и всепоглощающее, что казалось, через секунды оно распространилось по всем Соединенным Штатам, через Техас и до Орегона.

Когда Вал лжет, он всегда смотрит на некий несущественный предмет. А затем – на вас, ясными честными глазами, как ни в чем не бывало. Прежде со мной он себе такого не позволял. Но я сотни раз видел, как он проделывает это с другими. И сердце у меня сжалось.

– Господи, – пробормотал я. – Что же ты наделал?

– Ничего. Почему это…

– Ты никогда не бываешь один. – Я зажал в ладонях стакан с виски и наблюдал за тем, как дрожит в такт моим пальцам карамельного цвета жидкость. – Ты или здесь, или в участке, или идешь смотреть бокс со своими приятелями, или донимаешь меня. Ты не выносишь одиночества. Абсолютно один ты бываешь, только когда спишь… хотя тоже нет. В девяносто девяти процентах случаев в постели ты тоже не один.

– Ну, так вот, сегодня рано утром я был один. Нравится тебе это или нет.

Я с ужасом смотрел на Вала. Выражение лица нарочито безразличное.

– Не верю. Просто в голове не укладывается. Выходит, ты убил эту женщину?

Вал злобно скривил губы, от безразличного выражения не осталось и следа.

– Да успокойся ты, псих недоделанный. Никого я не убивал. Просто решил пройтись немного по Бэттери-парк.

– Пробираясь через сугробы?

– Послушай, Тимоти, я взрослый человек, а не какая-нибудь там тепличная лилия.

– Расскажи мне все, Валентайн! – взмолился я. – Пойми, если меня кто-то видел, если я допустил какую ошибку, если тебя заподозрят, тебе все равно придется отвечать на вопросы, отчитываться в своих действиях и…

Валентайн презрительно фыркнул.

– Премного благодарен, мой милый Тим, за то, что объяснил все тонкости нашей юридической системы. Наверное, до сих пор мы определяли виновность по тому, пойдут ли ко дну люди с мельничными жерновами на шее или продолжат держаться на плаву.

Я подался вперед и нервно провел ладонью по лбу – кожа напоминала на ощупь змеиную. То, что мой брат невозможен, было ясно, как день. Как то, что на исходе дня стемнеет. Но если не считать одной-единственной ужасной тайны, которая, по сути, не должна была являться таковой, мне всегда казалось: я знаю об этом человеке все. К сожалению.

– Ты всегда лгал кому угодно, только не мне. С чего это вдруг начал?

Он призадумался, провел кончиком пальца по шву пошитых на заказ черных брюк.

– Наверное, потому, что ты стал настоящим шилом в заднице.

– Послушай, Вал, сдается мне, я все же пропустил одно значительное событие в твоей личной жизни.

Брат помрачнел, но всего на секунду. Затем широко развел руки, закинул их за голову, сцепил пальцы и напустил самый беззаботный вид.

– Мое алиби совершенно неважно и никогда не будет оглашено в суде, – небрежным тоном бросил он и раскурил сигару.

На сердце у меня немного полегчало.

– Ну, ты даешь! А что за алиби?

– Неважно. И совершенно неинтересно, и вообще говорить тут больше не о чем.

– Но оно имеет какое-то отношение к смерти миссис Адамс?

– Послушай, ну что ты заладил, как попугай?

– Что-то незаконное, да?..

Нахмурившись, Вал обдумывал это мое высказывание, и мешки у него под глазами нервно задергались.

– Ну, возможно. Есть такая вероятность. Может быть…

Нельзя сказать, что я сильно удивился. Но и не обрадовался этой новости.