Тайна семи

– Но перед вами двое самых преданных голосующих, сэр, я и мой отец, таких еще никогда не видели. Демократы до мозга костей. Вот уже три дня как ни капли молока, а моей Алисе ох как надобно. – Он сдвинул ладонь, прикрывая личико младенца от холода. Ребенок не двигался, точно уже умер. – Тут Мэри набрала по дороге угля. Верно я говорю, Мэри? Может, купите уголька у моей дочери, сэр? Как подобает доброму христианину?

Валентайн покосился на ведро, которое держала в руках девочка, и с трудом подавил тяжкий вздох.

– Джек! – обернувшись через плечо, крикнул он. Потом снова остановил взгляд зеленых глаз на эмигранте. – Так ты и вправду умеешь петь?

И тут несчастный запел протяжную и меланхоличную колыбельную на гэльском. Во всяком случае, мне показалось, что это колыбельная. О том, что жизнь младенца может кончиться, едва начавшись. Как часто случалось в этих краях.

– Ну, хватит, довольно. Ей-богу, это было здорово. Вы не человек, а ходячий орган, точно говорю. Ладно. Можете спеть точно так же в воскресенье?

– Да, сэр. – Лицо мужчины застыло, точно восковая маска.

Тут из темноты, вопросительно улыбаясь, вынырнул Джек.

– Давай сюда мой долг, – приказал ему Вал. Ворча, тот повиновался, протянув ему три купюры по доллару и снова скрылся в глубине здания. – Вот, держи, это аванс. – И брат сунул деньги в карман драного пальто ирландца.

Я просто глазам своим отказывался верить. Три доллара – это огромная сумма. Хватит на неделю проживания под крышей, если ты не слишком щепетилен в выборе мебели, постельных принадлежностей и соседей. Хватит на большой горячий пирог с мясом в день, если не на трехразовое питание. Ирландская семья взирала на моего брата в ступоре, девочка шагнула вперед и протянула ведерко со своим сокровищем – углем. Вал взял у нее ведерко и передал отцу семейства.

– Я сказал «аванс», а не плата, без угля вам до воскресенья в такой холод не дотянуть. – Ирландец было приоткрыл рот, чтобы возразить, но брат тут же проявил вспыльчивый свой характер. – Не дурите! Неужели я похож на человека, которому нужен уголь? Учитесь обращать внимание на такие вещи, иначе сочту соседство с вами просто неприемлемым. И вообще, сейчас вы мне здесь не нужны. Понадобитесь в воскресенье; будете распевать песенки своей родной страны во время ужина, на радость всем нам. Вам вообще понятно значение слова «воскресенье»?

– Господь да благословит вас, сэр, – пролепетал старик. – Поставлю за вас свечку в соборе Святого Патрика, как только появятся средства.

– Спасибо вам! – воскликнул его сын. – Спою такие песни, что голоса всех избирателей будут у ваших ног, капитан Уайлд.

– Господи Иисусе! Лучше спойте такие песни, которые заставят моих избирателей пойти и проголосовать. Спасибо за поддержку, и доброго здоровья всем вам, патриоты, – сказал Вал и решительным жестом захлопнул дверь.

Потом обернулся. И увидел, что я взираю на него изумленно, словно он только что достал из шляпы живого голубя. Или же стал свидетелем того, что Валентайн Уайлд умеет летать.

– Вот тебе прекрасный пример ловли рыбки в мутной воде, Тим, – раздраженно заметил брат и направился к лестнице, мимо которой мы проходили на пути к черному ходу.

Я растерялся. Потому что благотворительность в Нью-Йорке равносильна расстановке ловушек с костями с целью привлечения крыс. Особенно когда речь заходит об ирландцах. А мой брат, несмотря на весь свой цинизм и умение покуражиться, только что отдал немалую сумму наличными… просто ни за что.

Этого жеста я никак от него не ожидал. Да и вообще мы не часто сталкиваемся с подобными явлениями, привыкли жить только для себя и своим умом.

Именно поэтому я понимал тех людей, которые время от времени принимали подачки в виде еды. И дело не в том, что мы не трудолюбивы или считаем подобную благотворительность незаслуженной. Дело в том, что человеческие существа просто хотят выжить, и когда у нас в доме нет муки́ или тепла, чтобы хоть как-то согреться в морозы, мы начинаем бороться. Иногда борьба эта сводится к воровству (ну, это целиком епархия Вала). Иногда отправляемся на поиски работников благотворительности, чтобы предать их разоблачению (этим мы с братом порой занимались). Тех самых неуравновешенных, пользующихся дурной славой работников, которые вовсе не настаивают на том, чтобы ты оттирал до блеска щеточкой богатых и здоровых. Большинство богобоязненных и на вид благостных типов считают бедность проявлением моральной слабости, даже болезни, которую Господь насылает на тех, кто Ему не мил. И лучше не гневить Бога, особенно когда Он отбирает самых испорченных, чтобы предать их мукам за прегрешения. Только фанатики не проводят знак равенства между страданием и пороком, и мой друг детства Мерси Андерхилл как раз выросла и стала таким редкостным свободно мыслящим воплощением благородства.

Очевидно, и Вал тоже. Это пока что как-то не умещалось в голове. И я поспешил следом, и догнал брата на лестнице.

– Ты что… администратор дома призрения?

Он хмуро покосился на меня через плечо.

– Ну, разумеется, нет.