Тайна семи

– Ты только что отдал свои деньги нищему эмигранту. С условием, что он для тебя споет.

– Нищему голосующему. Один из способов привлечь их на свою сторону, разве не так? Я капитан полиции из Восьмого участка и одновременно – глава местного отделения партии, уже не говоря о том, что являюсь старшиной пожарных из депо «Никербокер» двадцать один.

– Это означает, что ты просто крутой парень, а вовсе не распорядитель благотворительного фонда.

– Да, я именно такой парень. А о политике ты не знаешь столько разных вещей, что у братьев Харпер[27]не хватит чернил, чтобы их описать.

– Тогда, может, расскажешь мне о них?

– Нет. Ты относишься к этому месту, как к карантинному госпиталю. И поскольку ничего не смыслишь в политике, ничего из рассказанного мной тебя не удивит.

Это меня задело. Он обвинял меня в политической апатии – ни больше, ни меньше. Поднимаясь вверх по лестнице, я искал изъян, любой изъян в этом его утверждении. Но так и не нашел.

Помещение наверху оказалось куда уютнее гаража для пожарных машин. На стенах в медных бра мерцали ночники. От чугунного котелка в камине исходил дразнящий аромат густого мясного гуляша – у меня даже в животе заурчало. К стенам были прибиты широкие скамьи, точно койки в корабельной каюте; теперь понятно, где временами ночевал Вал. А он без всяких преамбул наполнил две деревянные миски горячим гуляшом, достал из ящика буфета две оловянные ложки и уселся за стол в центре комнаты, предварительно сдвинув в сторону игральные карты, несколько покерных костей, пустую бутылку из-под виски, коробку с сигарами и газету «Геральд».

Я слишком устал, чтобы спорить с ним, а потому уселся за стол и принялся за еду. Гуляш был приготовлен, как умел только Вал – куски говядины в пивном соусе. Само совершенство. Как же иначе. Я ел и читал перевернутую вверх тормашками «Геральд», до которой так и не добрался сегодня утром. И взгляд мой привлек заголовок, набранный крупным шрифтом: «УЖАСНЫЙ ШТОРМ». Выяснилось, что вчерашняя непогода унесла много жизней. Шестьдесят человек находились на пакетботах, их унесло в открытое море ветром; ко дну пошли также десять крупных кораблей. Материальный ущерб составлял до полумиллиона долларов. Возможно, мы находились в состоянии войны с Мексикой. А может, с Великобританией. Вздохнув, я перевернул газету и наткнулся на объявление о продаже импортированных из Турции пиявок. Уже лучше. Пиявки, по крайней мере, не приводят к летальному исходу.

– А ты почему меня искал? – спросил я, когда оба мы отодвинули в сторону миски и уставились в никуда.

– Когда?

– Сегодня днем, когда заходил ко мне, а я в это время был в Гробницах. Что тебе надо было?

Валентайн потер кончиками пальцев мешки под глазами и зевнул.

– О, да ничего. Просто так, вдруг решил заскочить.

Самое наглое вранье, которое я только слышал сегодня, покинув зал судебных заседаний.

– Но мне и вправду надо знать.

– Я тебе только что сказал правду. Нет, ей-богу, Тимоти, порой ты бываешь таким придурком! Разума у тебя не больше, чем у всех вместе взятых котят, которых запихнули в мешок и утопили. Ну, за исключением тех случаев, когда ты не противостоишь типу с преступными наклонностями или не переносишь трупы с места на место. И то делаешь это лишь потому, что тобой движет жажда смерти.

– Подло с твоей стороны говорить такое, и тебе это известно! – взорвался я. – За кого ты меня принимаешь?.. Перенести ее тело, это все равно что…

Тут лучше было остановиться. У меня перехватило горло. Вал раскрыл было рот, но затем говорить передумал и вместо этого разлил по большим стаканам виски.

– Это было ужасно… – пробормотал я, когда он снова уселся.

– Знаю, – тихо произнес Вал. – Потребовалось немало мужества, и я этого не забуду. Никогда. А теперь расскажи толком, что же произошло, и не зацикливайся на мелких деталях.

Я рассказал. О своей страшной находке в спальне Вала и царившем там беспорядке, о встрече с Шоном Малквином, о том, как долго шел по холодным улицам, держа на руках мертвое тело, о судебном процессе и неожиданном появлении на нем Шелковой Марш. А когда закончил, бутылка наполовину опустела, и я наконец почувствовал, что согрелся. Вал откинулся на спинку кресла, носком ботинка подцепил второе, придвинул и положил на него ноги. И выглядел при этом страшно растерянным, таким я его еще не видел.

– Ладно, теперь мой черед. У меня хорошие новости, – сказал он. – Ну, во-первых, твой план захоронения сработал. Пару часов назад, уже после того, как я побывал у тебя в конуре, к одному из моих полицейских подбежал мальчишка, разносчик газет, и сообщил о мертвой женщине в проулке у Гудзона. Мой парень послал туда людей, и ее отвезли в участок на Принс-стрит, а затем послали за мной.

Слава богу, подумал я. До этого я все время представлял, как она лежит там, на холоде, прикрытая лишь ворохом газет, а вокруг так и кишат крысы, пожирательницы трупов, размером с добрую курицу каждая.