Тайна Серебряной Маски (СИ)

Повелитель. Понятно, почему меня, пешку, не посвятили в строжайше хранимую тысячелетиями тайну артефакта. Но знал ли сам Повелитель о настоящей роли Капли Истинной Крови? Если знал, то почему начал искать ее только сейчас, и к чему это ожидание совершеннолетия? А ведь в момент посвящения Повелителя наш артефакт уже был замурован в подземелье. Выходит, что молодой Повелитель - самозванец, и наш Оракул сейчас бесхозный. Почему тогда наш Оазис не повторил судьбу Южного? Или дело в том, что наш артефакт, был хоть и утерян, но все-таки цел? Почитаю-ка я хроники за период с гибели Южного до смерти нашего старого Повелителя, может, найду что-то интересное. Эти два происшествия с промежутком всего в несколько лет могут оказаться не простым совпадением.

Вторым номером в моем списке шел лекарь. Как к нему попала Капля Истинной Крови? Знал ли он, что именно оказалось в его руках? Нужно дочитать его дневник, там могут быть ответы. Еще можно расспросить о лекаре Ахмеда: похоже, его давний знакомец со светлыми, как у меня, волосами и скелет из подземелья - одно и то же лицо. Вряд ли при дворе было два светловолосых лекаря, да еще в одно время.

И, наконец, третий кусочек головоломки - Фахд. Серебряная Маска занимал мои мысли больше других участников этой истории не только потому, что спас меня. Он стал причиной - вольной или невольной - смерти старого Повелителя. Он сумел не превратиться в зверя под влиянием духа и сохранить разум (в чем я не сомневалась после нашей встречи в подземелье). И, наконец, он был связан с артефактом. Ведь не случайно же Капля отреагировала на близость оборотня? "Капля Истинной Крови... Имрир... Не отдать..." Что ж. Раз уж первая часть сказанного обитателем подземелья имеет объяснение, то что означает остальное? Нельзя отдать Каплю Истинной Крови Имриру? Да, так, пожалуй, смысл складывается. Значит, Имрир - это имя? Не похоже на имена, принятые в нашем Оазисе. А может, это имя лекаря? Но лекарь мертв и отдать или не отдать что-то мертвому проблематично. Или имелось ввиду, что Имрир не отдал Каплю Истинной Крови? Кому не отдал? Ох, сплошные вопросы...

Дневник лекаря все так же "радовал" легкостью чтения. Разобрать можно было хорошо, если половину написанного. Но чем дальше, тем меньшим злом представлялся мне его автор. Из прочитанного я поняла, что сведения Повелителя были неверны: заключение лекаря не являлось наказанием. Он добровольно последовал в подземелье за необычным пациентом в надежде спасти сына старого друга. И шансы на исцеление для юного воина были. Снадобья, доставлявшие столько мучений Фахду, действовали: дух зверя раз за разом уступал человеку в борьбе за право на жизнь и свободу воли. Да, жестоко, но... Еще лекарь упоминал артефакт, помогавший его пациенту сохранять человеческий облик. Лекарь называл его "слеза" - видимо, из-за голубого цвета камня и каплевидной формы. Из чего я сделала вывод, что об истинной природе артефакта он осведомлен не был. В отличие от Фахда, кстати. Значит ли это, что артефакт принадлежал пациенту, а не лекарю? Еще смущала меня маска. По тексту дневника я поняла, что как раз серебро на оборотня не действовало вообще, а кандалы сдерживали его исключительно в силу своей прочности, а никак не благодаря примеси серебра. Зачем же в таком случае понадобилось надевать серебряную маску на Фахда?

Ох и интересная складывалась картина. Старый друг, просьба которого была важна настолько, что лекарь добровольно обрек себя на заключение и славу темного мага. А ведь молодая жена лекаря была беременна - та самая Мария, обращение к которой красовалось на титульном листе дневника. Капля Истинной Крови, в тайну которого был посвящен пациент, но не лекарь. Серебряная маска, скрывавшая лицо оборотня почти полностью. И слишком резкие очертания губ и подбородка моего спасителя, показавшиеся мне такими знакомыми. Так кто же ты, Фахд?

Света, льющегося из окошка под самым потолком было уже недостаточно для чтения. А значит, солнце клонилось к закату, и следовало поспешить, если я хочу еще застать Ахмеда на его обычном месте возле храма Оракула. Выходить из убежища было рискованно, но мне было очень нужно. В комплекте к платью, которое мне принес библиотекарь в качестве сменной одежды, шла накидка, скрывавшая волосы и лицо - такие были приняты среди замужних женщин нашего Оазиса. Да и тени, поблекшие под палящим лучами дневного солнца, к вечеру вернулись на улицы города, а значит, мне будет, где укрыться в случае опасности.

Ахмед был весьма странной личностью. Чего только стоила твердая убежденность старика, что его смерти жаждет жрец Оракула. Что никак не мешало Ахмеду целыми днями сидеть прямо перед носом у своего предполагаемого убийцы.

Ахмед уже собирался уходить, но искренне мне обрадовался и кинулся расспрашивать, где я пропадала. Когда я поведала, что сбежала из тюрьмы, куда меня упекли, якобы, за убийство жреца, на мгновение в его глазах загорелась радость пополам с облегчением. Но это выражение тут же сменилось досадой.