Тайна «Школы Приквиллоу»

– Возможно, с помощью грима Элинор они увидят то, что ожидают, но услышат-то совсем другое. Я способна передать манеру разговора миссис Плакетт, но не пение! Мы же всё разрушим.

Поскольку Китти было не до смеха, потакать Элис она не стала.

– Не забывай, именно ты настояла, чтобы мы туда пошли. – Завязав узелок, она отрезала нить. – Ты эту кровать постелила, тебе на ней и почивать.

– Ни слова о кроватях! – воздела руки Элис. – За эти пару дней я слишком много времени провела в чужой постели.

– Ну же, Элис, попробуем ещё, – увещевала Марта несговорчивую подругу.

Она проиграла бодрую прелюдию и сама спела вступление:

Однажды, пьян от царственной гордыни,
Пришёл павлин в цветастом платье
Туда, где в клетке золотой пичужка
Дарила песнь небесной благодати.

На последней ноте голос её утих. Марта с надеждой посмотрела на Элис:

– Твоя очередь. «Однажды, пьян…»

– Петь должна ты, Марта! – нахмурилась Крепышка Элис. – В твоих устах всё превращается в музыку сфер. Даже эта противная песня. «Встречают по одёжке, провожают – по уму!» Какой вздор, я вас умоляю!

Ноты выхватила Беспутная Мэри-Джейн.

– Я больше всего люблю этот момент:

Сей случай девам юным в наставленье,
Чтобы судьбы павлиньей избежали;
Краса и злато не помогут в жизни…

– Подумайте только, не помогут в жизни! Дайте мне злата побольше да смотрите в оба – сумею я победить или нет!

– Ну само собой: ведь красота у тебя уже есть, – насмешливо заметила Элис.

– Очень мило с твоей стороны, дорогуша, – улыбнулась Мэри-Джейн.

Глупышка Марта снова сыграла прелюдию.

– Давай, Элис, у тебя всё получится! «Однажды, пьян от царственной гордыни…»

– Я с тобой, Элис, – заявила Мрачная Элинор, вышивая на стеблях клубники острые шипы – наверное, перепутала с розами. – Это чириканье не стоит бумаги, которую на него извели.

– Ну почему я должна это петь?!

– Потому что ты – миссис Плакетт, а она никогда не упускала шанса покрасоваться, – отрезала Китти.

Сделав глубокий вдох, Элис уставилась в ноты. Марта восприняла это как добрый знак и снова заиграла мелодию.

– Давай попробуем второй куплет?

– В самом деле, – огрызнулась Элис. – Он просто пророческий. Слушай! – И, собрав крохи таланта, пропела:

Увы! Чьё оперенье радугу затмило,
Тому всё мало – петь ему невмочь!
И все, кого краса его пленила,
Бежали в ужасе от диких воплей прочь.
А птичка пела в назидание ему:
Встречают по одёжке, провожают – по уму!

Глупышка Марта остановилась и зааплодировала. Остальные переглянулись, не зная, как поступить.

– Я бы не назвала твоё пение дикими воплями, – осторожно начала Рябая Луиза. – Уверена, «в ужасе» никто не убежит.

Швырнув ноты на софу, Крепышка Элис уселась рядом.

– Бесполезно. Нужен другой план.

На софу вскочил Олдос и принялся трепать ноты.

– А ну не смей! – закричала Невозмутимая Китти.

Она и без того огорчилась, что щенок порвал в клочья диванную подушку, пока девочки ходили в город. Китти даже хотела проучить его, привязав на улице, однако Рябая Луиза не на шутку рассердилась. Пансион Святой Этельдреды огласили громкие крики и угрозы в адрес маленького негодника, чему преступник совершенно не огорчился.

Олдос вдруг замер, принюхался и вдруг разразился оглушительным лаем, а потом пулей вылетел из гостиной. Секундой позже зазвенел дверной колокольчик.

Китти отложила вышивку, но на сей раз её опередила Элинор.

– Я схожу, – заявила она.

Китти с благодарностью кивнула.

– За последние два дня в пансионе побывало больше визитёров, чем за всё время после нашего возвращения с рождественских каникул.

– Мне переодеться? – осведомилась Элис.

– Не стоит, – успокоила её Китти. – Ты заслужила отдых. Как-нибудь справимся.

Она бросила взгляд на шкафчик с безделушками, где красовался трубивший в хобот эбеновый слон. Ей пришлось как следует постараться, чтобы не позлорадствовать над Элис: вот же он, на месте! В целости и сохранности. Китти заметила, что глаза Элис именно в этот момент тоже нашли слона. Другого доказательства Китти не хотела – держать слона в шкафчике оказалось совершенно безопасно. Она знала, что так и будет.

Тут наконец Мрачная Элинор привела гостя, и Беспутная Мэри-Джейн выронила шитьё. Рядом с Элинор, которая словно стала ниже ростом, возвышался новый констебль, прямой, как шпала. Широкоплечий, в синей форме с иголочки, сверкающей медными пуговицами, и в вытянутом шлеме, он выглядел просто ошеломительно. Констебль улыбнулся, демонстрируя щербинку меж передних зубов, и прикипел взглядом к Беспутной Мэри-Джейн, как имели обыкновение поступать все молодые люди.

– Добрый день, леди, – произнёс он чрезвычайно приятным баритоном. – Прошу прощения, что отвлекаю вас от столь увлекательного времяпровождения.