Тайна «Школы Приквиллоу»

– Весельчак принадлежит вашей школе, – возразил Генри. – Посещайте его, когда хотите. Он у нас парень общительный, тот ещё дамский угодник, правда, Весельчак?

Услыхав эти слова, Марта вспомнила о Беспутной Мэри-Джейн, о собственной невзрачности, очках… Она, Марта, всегда говорит невпопад или умудряется прозевать важный момент в беседе. А ведь совсем недавно была так счастлива!

– Вы пришли к матушке? – осведомился Генри. – Миссис Плакетт послала вас насчёт молока?

Одна лишь мысль о разговоре с миссис Баттс привела Марту в ужас. Хозяйка фермы славилась вспыльчивым нравом почти так же, как своим домашним сыром.

– Нет! – испуганно воскликнула Марта.

– Вот и отлично, а то матушка сказала, мол, им с миссис Плакетт во всём Или тесно, не то что на Приквиллоу-стрит. Ваша директриса как пожалуется на молоко, так матушка потом весь день гремит кастрюлями и клянётся с ней расправиться.

У Марты заледенели кончики пальцев.

– Вы сказали «расправиться»?

– Ага, – кивнул Генри. – Дело ж не только в молоке. Последние пять лет они собачатся из-за забора между пансионом и нашей фермой.

– Господи! – Марта пыталась собрать разбегающиеся мысли. – Я и не знала…

Неужели такое возможно? Надо ли известить Луизу? Разве кто-нибудь поверит, что миссис Баттс, проворная фермерская жёнушка, способна отравить соседку-вдову и её холостяка-брата одним воскресным вечером?

Мысли Марты снова нарушил голос Генри:

– Какую славную работу вы проделали, мисс Марта.

Он помнил её имя! Её – из всех девочек! К лицу прилила кровь, и Марта догадалась, что краснеет. Этого ни в коем случае нельзя допускать. Нужно разделаться с поручением и сбежать домой. Ну почему она не уступила Мэри-Джейн или ещё кому-то из подруг?

– Генри, отвезёте меня на Клубничное суаре?

Генри разинул рот, словно карп, вытащенный из воды. Он стоял перед ней, словно школьник у доски, не знающий ответа, перед учителем с розгой наготове.

Похоже, ему требовалась помощь, и Марта поспешила на выручку.

– В своей повозке? С Весельчаком…

С отчаяньем она ждала ответа. Всё же отвезёт их Генри или нет? А затем наконец смекнула, что здесь что-то не так. У неё возникло знакомое ощущение: будто в ушах звенит. Оно означало, что её бестолковая голова и непослушный язык опять выдали самое худшее из возможного. Марта лихорадочно вспоминала, какие именно слова промолвили её губы. Эти слова всё ещё висели в воздухе между ней и Генри.

Отвезёте… меня…

Марта в ужасе зажала обеими руками рот, повернулась и выбежала прочь из сарая Баттсов.

* * *

– Яд – оружие женщины, – сказала Рябая Луиза Мрачной Элинор.

Обе они уже битый час сидели в гостиной, поскольку с приготовлениями к приёму давно покончили. Остальные до сих пор прихорашивались.

– Ты словно этим гордишься, – заметила Элинор.

– А почему нет? – листая блокнот, отозвалась Луиза. – Убийства я не оправдываю, однако они всё равно случаются, и женщины подходят к этому делу гораздо разумнее. Мужчины вульгарны, жестоки и неряшливы. Они слишком тщеславны. Им недостаточно уничтожить врага. О нет! Им нужно драться лицом к лицу, они желают наблюдать, как враг умоляет о милосердии… Женщины расправляются с жертвами быстро и без лишних слов.

Элинор взяла альбом и принялась в нём рисовать.

– Любой мужчина скажет, яд – это не спортивно.

– Ну да. Зато охотиться толпой всадников и псов за одной маленькой лисой они считают спортом, – фыркнула Луиза. – Кому важно их мнение?

– Скажи это Парламенту, – возразила Элинор, энергично растушёвывая уголь по бумаге.

– Какое-то чуднóе у тебя настроение.

– Я не в восторге от Клубничного суаре, – пожала плечами Элинор. – У меня странное ощущение. Плохое предчувствие.

Рябая Луиза полагаться на предчувствия не привыкла.

– С каких пор ты стала предсказательницей?

– Я смерть нюхом чую, – невозмутимо ответила Элинор. – В воскресенье утром, перед тем как умерли мистер Годдинг и миссис Плакетт, у меня не было аппетита за завтраком. Меня преследовали мысли о смерти, и потому я невнимательно слушала проповедь преподобного Рамси.

Шею Луизе натирал жёсткий воротник платья.

– Я тоже в ужасе от приёма, – поделилась она, – но лишь потому, что нюх велит мне избегать скучных представлений, цель которых познакомить нас с молодыми людьми и выставить на обозрение старым. Твой нюх просто вздор! Проповеди викария все слушают невнимательно, а о смерти ты думаешь постоянно.

Наклонив голову, Элинор изучила набросок под другим углом.

– Говори что пожелаешь. Сегодня произойдёт нечто ужасное.

– О да, – поболтала ногами Луиза, – у меня случится судорога от этих туфель.

В комнату, придерживая ожерелье на шее, вошла Беспутная Мэри-Джейн. Она остановилась и окинула внимательным взглядом Элинор и Луизу.

– Вы что, пойдёте в этих платьях?!

Луиза и Элинор понимающе переглянулись.

– Почему нет? – осведомилась Луиза. – Они вполне чистые.

– Помогите застегнуть. – Повернувшись спиной, Мэри-Джейн присела рядом с Луизой, чтобы та помогла справиться с ожерельем. – Никто не надевает тёмно-серое и коричневое на весеннее Клубничное суаре.