Тайна Симеона Метафраста

Как известно, Линц – городок небольшой, хотя и славный своей историей, достопримечательностями и красотами. Очевидно, в этом маленьком городе приятели нашего героя, а именно капитан-лейтенант Кулиджанов, инспектор Новиков и примкнувший к ним мэтр Визенау, находились совсем недалеко от вокзала, поскольку возле поезда из Монакума они появились минут через десять после разговора.

Верещагин, вышагивавший по гранитным плитам перрона подобно нервному тигру – только что хвостом себя по бокам не бил! – шагнул им навстречу.

– Идём в моё купе, – сказал он, оглядываясь.

– Мэтр, разрешите представить вам этого невежливого субъекта, – начал было капитан-лейтенант.

– Некогда, осталось десять минут до отправления! Мэтр, прошу вас, поставьте полог от подслушки. Есть? Отлично. Давай словесный портрет и снимок, а пока посмотри вот это…

Взглянув на картинку, он удовлетворённо кивнул, быстро пробежал глазами по тексту, снова кивнул и сказал:

– Он ехал в моём купе от Зальцбурга до Линца. Я же помнил, что в описании было что-то о мелодии, которую он напевает или насвистывает в минуты особой сосредоточенности или волнения! А вот это он выкинул в мусор…

Четыре головы склонились над фотокопией страницы книги, испещрённой пометками.

– Это древневерхнегерманский диалект! – воскликнул мэтр Визенау. – Я едва понял несколько слов, но речь идёт о рунных заклинаниях.

– Пошли, – скомандовал Кулиджанов. – Не судьба тебе сегодня уехать в Краков. Но торжественно обещаю – мы перевернём вверх дном этот городишко, откопаем Класхофена, а потом все втроём поедем выручать твоего учителя.

Линц был очарователен, и, если бы у Верещагина было время, он непременно прогулялся по берегу Дуная, заглянул в музейное крыло герцогского замка и попробовал штрудель в кафе-кондитерской “Pfund”. Но, увы, безжалостная рука судьбы – точнее, представляющего её капитан-лейтенанта Кулиджанова – влекла его дальше и дальше, в переулок за Новым собором, где в неприметном особнячке работали сотрудники Службы магической безопасности.

Нельзя сказать, чтобы глава Линцского отделения этой самой службы обрадовался тому, что в его спокойном и тихом городе появилась эта кавалькада: известный международный преступник и преследующие его сыщики. Но положение обязывает, и это относится не только к королям. Обер-майора Штаумгартнера оно обязывало оказать коллегам всемерную помощь.

И потом, чем быстрее будет найден этот самый преступный антиквар, тем больше вероятность, что фрау Штаумгартнер вовремя подаст мужу горячий обед.

– Значит, тёмно-зелёный костюм с золотым галуном? – хмыкнул обер-майор. – Одно из двух: лакей в отеле «Чёрный медведь» или музыкант оркестра герра Бахнера. Причём один из духовых, скрипки носят серебряные галуны, а у группы ударных чёрные.

– Прекрасно, – кивнул Кулиджанов. – Ваши сотрудники могут выяснить в обоих местах, не пропадал ли такой костюм.

– Для мужчины очень высокого роста, – добавил инспектор Никонов. – В Класхофене почти два метра без малого.

Хозяин кабинета кивнул, вызвал секретаря, и уже через несколько минут трое оперативников отправились по адресам. Штаумгартнер же повернулся к гостям и спросил:

– Чем-то ещё могу помочь?

– Возможно… – капитан-лейтенант помолчал, формулируя. – Встреча в точке или по адресу номер два, вам о чём-нибудь говорит такая формулировка?

Обер-майор помрачнел и ответил медленно и без особой охоты:

– Скорее всего, это старый речной порт. Мы его почти вычистили, и у его светлости герцога Леопольда был план заложить там парк. Но…

– Но?

– Его светлость… отвлёкся, и как-то незаметно в старом порту снова завелась… всякая пакость. Ещё есть заброшенный монастырь в семи километрах от города, но ваши фигуранты вряд ли туда потащатся. Всё городское дно – в Alter Flusshafen.

– А могут и потащиться, – неожиданно сказал Алекс. – Зачем Класхофену или Монтегрифо городские жулики и воры? Им надо встретиться, перетереть и разойтись, пока их не застукали.

Суржиков поговорил со всеми актёрами, пострадавшими от загадочного злоумышленника и оставшимися в стороне. И трудно было бы сказать, кто из них переживает больше…

Впрочем, дело ведь было не только в пропажах, гораздо хуже выглядело испорченное платье. А уж листки из «Макбета» так вогнали в дрожь всю труппу от премьерши до помощника осветителя, что лихорадило их не первый день.

Аккуратно сложив листки с записями в портфель, Влад отправился по гримёркам и подсобным помещениям. И, едва войдя в относительно большую комнату, занимаемую Викторией Мавлюдовой, понял, что сделал это зря.

Сдавило горло от запаха, который он не мог бы определить – грим? пудра? бумага?

Невозможно сказать, чем же пахнет, но для актёра Суржикова это был дух сцены, спектакля, новой роли…

Он откашлялся. Мавлюдова, сидевшая перед зеркалом, быстро повернулась к нему.

– Володечка, милый! Вот сижу и думаю – как же я рада тебя видеть!

– И я тебя, Вика, и я… – Влад ещё раз откашлялся без всякой необходимости. – Покажи мне, где лежал твой знаменитый веер?