Тайна старинного саквояжа

— Я прошу прощения за мои слова, — примирительно произнесла мисс Хукридж, которая невольно отодвинулась вглубь экипажа. Кристофер явно потерял последние крохи самообладания, поэтому извинения были не лишними, чтобы хоть как-то выровнять ситуацию.

— Иди сюда, морковка! — Он довольно легко ухватил ее заа руку и дёрнул на себя. Он резкого рывка мисс Хукридж проехалась по сидению в экипаже, а после упала на колени. Только железная хватка мистера Гардиана не дала ей выпасть на мостовую вслед за саквояжем, который скатился с колен Хизер.

Мисс Хукридж в первый момент растерялась, а во второй не знала, что сделать в начале — попытаться встать, или вернуть себе руку, которую держали будто в тисках пальцы мужчины.

— Вставай, — приказал он и опять дернул ее на себя. В последний момент мерзавец потянул руку мисс Хукридж вверх, не дав повторить участь саквояжа.

— Вы меня убить пытаетесь? — голос Хизер прозвучал глухо. Она успела перепугаться уже столько, что здравый смысл оставил ее. Она стала говорить в ответ. К тому же девушке было неудобно стоять, Кристофер задрал ее несчастную руку вверх, а от резких рывков болезненно ныли плечо и шея. Мисс Хукридж прикусила губу, чтобы сдержать болезненный стон.

Мистер Гардиан опустил ее руку вниз, и вывернул, так чтобы оказаться за спиной Хизер. Прижавшись к ней всем телом и чуть наклонив голову, он тихо проговорил:

— Ты не учла одного момента, морковка. Мне твоя жизнь совершенно не нужна, — горячие дыхание Кристофера обжигала кожу на шее, но при этом мисс Хукридж чувствовала леденящий холод где-то внутри.

— Никто не проведет обряд с мертвецом, — так же тихо ответила Хизер.

— Я скажу, что невеста переволновалась и упала в обморок, — Кристофер говорил уверенно. — Поверь, всем плевать на тебя.

— Венчание…

— О чем ты, малышка? — мистер Гардиан придумал очередное обращение к ней. — Даже если ты зальешь там весь пол кровью, никто и бровью не поведет. Капеллан Нолан мой старинный друг, мы воевали вместе.

Мисс Хукридж громко сглотнула. Почему именно ей посчастливилось встретиться с человеком, плавящимся в своем безумие? Чем она прогневила Равновесие?

— Молишься? — хмыкнул Кристофер, и развернул ее лицом к храму. На главном шпиле в лучах солнца переливался знак Равновесия — круг, разделенный на две части, как символ взаимосвязи добра и зла в Тетисе. В священном писании было сказано, что Создатель ударом меча разделил Тетис на две части и сотворил чаши, в которые на последнем суде, помещаются грешные поступки и праведные деяния. Мисс Хукридж с каждой секундой внутри погружалась в какой-то хаос.

— Молишься⁈ — хорошенько тряхнул он ее, не услышав ответа.

— Нет, в голове пусто, — заторможено ответила Хизер. То странное чувство, которое появлялось только в церкви, вновь поглотило ее. Время богослужения еще не настало, и прихожан в храме не должно было быть, но девушка тонула в чужих эмоциях. Даже пряный вкус безумия Кристофера робко отступил в сторону.

— Ничего, дружище Астин научит тебя нужным словам, — пообещал мистер Гардиан. — Нолан всегда умел привести человека к вере, — Кристофер произнес последние слова таким тоном, что мисс Хукридж почувствовала дыхание смерти за плечом.

— Я верю в Судью, — робко призналась Хизер.

— Человек — это и есть судья. Мы сами вправе решать свою судьбу, а не некие сущности на астральных планах, — недовольно проговорил Кристофер, наконец-то отпустив ее руку, которая затекла и, сейчас по ощущениям под кожей появилось тысячи иголок. — Бери этот проклятый саквояж, Хизер.

— Да-да, — немедленно согласилась девушка, наклоняясь за артефактом. Мысленно призывая Виспера на помощь, но механическая птица не спешила защищать ее.

— Кроткая, как лань, — хохотнул явно подобревший мучитель. — Мне наследство Гардианов никогда не было нужно. Вот и Бартоломью мне завидовал… Моему потенциалу, как проводника, моему старшинству в семье, моим перспективам, — разоткровенничался Кристофер. — Тетушка Друзилла всегда говорила, что я должен гордится свои рождением, сравнивая меня и брата.

— Я соболезную…

— Не стоит, морковка, та рана отболела уже давно. В семье Гардианов любовь и привязанность среди родной крови — это что-то невероятное. Нас с детства растили в скрытой ненависти друг к другу. Только конкуренция заставляет человека стремиться к новым высотам! Странно, что эту эпитафию не выбили на надгробном камне Чарльза.

— А вы были на его могиле? — неожиданно спросила Хизер.

— Зачем? — удивился Кристофер. — Он вычеркнул меня из семьи, я перестал быть выгодным вложением.

— Может все не так? Может ваш отец желал вам добра? — мисс Хукридж не хотела лезть в семейный конфликт, но девушка всегда считала, что о мёртвых говорить плохо — это неправильно. Лучше всего промолчать, чем тревожить память усопшего.