Тайна старого городища

— Господин Гридин? — донесся женский голос.

— Именно я.

— Меня зовут Алла Матвеевна. Я — соседка Екатерины Сапожниковой. Вы знаете такую?

— Да, конечно, — ответил Гридин.

Он хотел еще спросить, для чего такой допрос, но собеседница продолжала:

— И звоню я по ее просьбе. Дело в том, что Катерина Кирилловна только что скончалась.

— Что? — Гридин не мог себе представить, что это могло произойти именно сейчас.

— И номер ваш назвала мне именно она. И просила, чтобы я, как только она отойдет в мир иной, позвонила сначала вам, а потом в скорую. Именно так, понимаете? Когда вы приедете? — требовательно вопрошала старушка.

Гридин ответил:

— Я сейчас далеко, и смогу быть только утром.

— Утром? А раньше?

— Не раньше.

— Ну хорошо, — согласилась старушка. — Тогда я звоню в скорую, а вас жду утром.

— Да, конечно. Как вас найти?

— А чего меня искать? Моя дверь напротив Катерининой. На площадке две квартиры…

— Да, я помню, — перебил ее Гридин. — До встречи.

Он зашел в номер, сгреб в сумку все свое нехитрое имущество и отправился уже привычным маршрутом в аэропорт.

Он снова прилетал в Москву под утро, и это было весьма кстати. Всю дорогу он заново обдумывал стремительно меняющуюся обстановку. История превращалась в детектив, и в ней появилось уже три трупа. Две предыдущие смерти криминальны. Ну а смерть Сапожниковой конечно же была ускорена теми переживаниями, которые обрушились на нее.

Виноват ли в этом Гридин?

Сколько бы он ни думал, а хорошего ответа не было.

Виноват?

А, собственно, в чем? Да, он приехал к ней, задавал вопросы. Но ведь без этого он вовсе ничего бы не узнал. С ним и так разговаривали не очень охотно и совсем уж не откровенно. Значит, вина его невелика? Но старушка-то уже остывает в своей квартире на Чистых прудах.

Было тут что-то общее. Объединяющее стремительно и неуловимо общее, связывающее все происходящее в единый узел. Что-то общее было у этой старушки, с которой он совсем недавно увиделся один-единственный раз, и тех, с кем он познакомился в Лебяжске. Была какая-то зловещая непостижимость даже в том, как судьба свела их тогда, больше шестидесяти лет назад, когда Сапожникова вынашивала сына Георгия Сухова.

«Вот уж воистину скольжение между злом и добром», — подумал Гридин, и почувствовал, что засыпает. Времени на удивления и открытия уже не оставалось. Организм требовал отдыха.

До Чистых прудов он снова добрался быстро, и всю дорогу раздумывал, удобно ли в такую рань звонить, но, когда он поднимался по лестнице, позвонили ему.

— Господин Гридин? Где вы находитесь? — напористо прозвучал старческий голос.

— В настоящий момент возле ваших дверей, — усмехнулся Гридин, и дверь распахнулась.

На площадку выглянула аккуратная кукольная старушка, ну просто копия Сапожниковой.

— А я вас сразу узнала. Вас Катенька таким и описывала. Но уж для порядка позвольте паспорт.

Внимательно посмотрела, полистала, сличила с фотографией. Удостоверившись, что перед ней именно тот, кто и должен быть, соседка Алла Матвеевна двери в квартиру Сапожниковой открыла сама. Прошла на кухню, как хозяйка.

— Я кофе варю не хуже покойницы, — сказала она, и Гридина удивило, что это «покойница» у нее прозвучало очень просто и естественно.

«Впрочем, — подумал он, — наверное, чем ближе к тому, тем меньше в человеке остается искусственного, тем больше в нем естественного. И тогда виднее мера каждого. Жаль только, что сил уже не остается».

Кофе в самом деле оказался очень хорошим, и Гридин наслаждался им, слушая рассказ Аллы Матвеевны, в который она ухитрялась втиснуть такой ворох информации, что оставалось только удивляться ее памяти.

— Катя вчера утром очень плохо себя почувствовала, позвонила. Пришла я, а она и говорит: как только станет мне совсем плохо, ты сразу звони вот по этому номеру и сообщи, а уж потом звони в скорую, чтобы приезжали. А уж когда все закончится, тебе из «скорой» позвонят. А до того времени пусть он у тебя сидит и ждет, и раньше времени ничего ему не говори. Моим, говорит, пусть потом звонят, а его, то есть вас, говорит, проси, чтобы приехал немедленно. Я так и сделала и вот думаю сейчас: а где же родственники-то?

— Вы же им не позвонили.

— Ну, скорая-то должна была позвонить, ну, я не знаю, похоронное бюро какое-то, что ли. Как же они ее хоронить будут?

Видно было, что и второй бабульке эта тема уже не кажется пугающей: она говорила об этом с тем же спокойствием, с каким, наверное, говорила бы о том, что на смену дню приходит ночь. А куда денешься!..

— В общем, — заключила она, — вот вам ключи. Катя говорила, вам надо тут что-то поискать. Вы не спешите, осмотрите все внимательно, но только ничего не уносите, не сказав мне, хорошо? А то все-таки я же вроде как исполнительница воли покойной, так ведь?