Тайна Старого колодца

-- Ну, Славка, организую тебе вызов на ковер к под полковнику за преждевременное разглашение!-- пригрозил Антон, но Голубев только разулыбался:

-- Пусть знают, что такое коллектив,-- он поднял над головой кулак. --Коллектив -- это, прежде всего, сила! -- и зачастил: -- Кстати, подполковник уже пригласил нас. Боря Медников вернулся из Москвы, фотографии восстановленного портрета привез. Вот-вот должен появиться в райотделе. Да вон он! Собственной персоной выплывает. Ух, ты! Важный какой...

Антон оглянулся. По коридору вразвалочку, чуть выпятив несколько полноватый живот, шел Борис Медников. В новом светлом костюме, привычно держа в руке дорогую папку, он походил на преуспевающего кандидата наук.

-- Тебя не узнать, Боря! -- воскликнул Антон.

-- Только вчера из столицы...-- Медников многозначительно кашлянул, неторопливо достал из кармана красивую пачку импортных сигарет, как ни в чем не бывало предложил:

-- Кури.

Антон всплеснул руками:

-- Первый раз вижу с собственным куревом.

-- Иногда приходится менять привычки,-- философским тоном начал Медников и тут же расхохотался: -- Был в таком обществе, где курильщики не имеют слабости стрелять. Каждый курит свои, а большинство вообще не подвержено этой дурной привычке.

Привезенные Медниковым фотографии с восстановленного по черепу лица поразили даже подполковника. Сходство их с лицом Георгия Зорькина на фото, взятом у Гаврилова, не вызывало сомнения.

И еще интересное привез Медников. В лаборатории, перед восстановлением портрета, череп был всесторонне исследован. В первую очередь при этом эксперты установили, что удар по черепу произведен сзади тяжелым металлическим предметом. Присутствие металлических соединений в месте пролома подтвердил спектрографический анализ, а рентгенографическое исследование вокруг повреждения не обнаружило реактивных изменений.

-- Что это значит, Боря? -- спросил Антон.

-- Это так называемое "свежее" ранение без каких бы то ни было следов заживления,-- ответил Медников.-- От него наступила моментальная смерть.

Подполковник, Антон и Голубев продолжали рассматривать снимки восстановленного портрета, сравнивая их с фотографией "живого" Зорькина. "Живой" Зорькин, словно радуясь слепящему солнцу, щурил глаза и весело улыбался. Прядь волнистых волос наискосок прикрыла его лоб, да так навсегда и застыла. На восстановленном портрете Зорькин был без волос, будто его остригли. Холодное гипсово-скульптурное лицо замерло с выражением какого-то недоумения, растерянности.

Голубев взял одну из фотографий, посмотрел на Антона и сказал:

-- В чертах лица у тебя есть что-то общее с Зорькиным. Ты не заметил этого?

Антон промолчал. Вспомнил, что об этом же говорил Иннокентий Гаврилов, когда во время допроса подполковник попросил его охарактеризовать внешность Зорькина. Медников тоже взял снимок, долго разглядывал его и тихо проговорил:

-- Если быть откровенным, раньше не особо верил, что такого сходства можно добиться, а оказывается, факт -- не реклама, а?... Вот работают ребята так работают!

-- Помнится, когда первый раз мы ехали с Чернышевым в Ярское, ты говорил, что после Герасимова восстановлением портрета у нас в совершенстве никто не владеет,-- повернувшись к нему, заметил Антон.

-- Не учел, что у выдающихся людей всегда остаются способные ученики,--признался Медников.

-- Скажи, Боря, как тебе удалось уговорить ребят заняться восстановлением портрета? -- спросил подполковник.-- Насколько мне известно, работы у них хватает. Причем, работы серьезной, научной.

Медников улыбнулся:

-- Главное, Николай Сергеевич, в любом деле -- заинтересовать людей. Я же их всех там увлек нашим делом. Работали, что называется, не за страх, а за совесть, не считаясь со временем.

Подполковник неторопливо закурил, подвинул коробку "Казбека" Медникову. Борис покачал головой, достал свою красивую пачку импортных сигарет и демонстративно положил ее рядом с "Казбеком". Подполковник улыбнулся, поднял на Антона глаза:

-- Давай, Бирюков, докладывай.

Антон открыл папку с материалами дознания.

23. Дождливой ночью

Тот сентябрьский вечер был с дождливыми ранними сумерками. Холодный ветер рвал с деревьев пожухлые выцветшие листья, стегал по смотровому стеклу кабины, сдувая с него дождевую воду.

Стараясь пораньше выгрузить зерно, Бухарев жал на всю железку. Навстречу попадались редкие пустые машины. Проехал на понурой кляче, запряженной в полуразвалившийся ходок, почтальон из Ярского. Усилившийся дождь совсем замутил видимость, пришлось включить фары. Неожиданно в свете фар что-то забелело. Бухарев затормозил, нехотя вылез из кабины. Посреди дороги валялась толстая пачка газет, еще не успевших размокнуть. "Почтальон потерял,-- догадался Бухарев и решил:-- Надо подобрать, пригодятся..." Бросил газеты в кабину, из них выпала телеграмма. Какой-то Георгий сообщал, что приедет вечером. "Приедешь..." -- мрачно подумал Бухарев, скомкал телеграмму и швырнул ее в придорожный кювет.