Тайна Святого Арсения

   Бывалое казачество, для которого слово священника всегда закон, готово сейчас его на куски порвать.

   – Да он же московский шпион! Ищейка он!

   – Братья, – наконец сказал Калнишевский. – Нет той силы у нас, чтобы дать бой. Послушайте, дети, мою седую голову… Если поляжете здесь, пусть даже с отвагой, где же дети возьмутся, кто за этой землей будет ухаживать… Не чужестранцу же здесь хозяйничать.

   Помолчал кошевой, а тогда прибавил смиренно:

   – Моисей со своим людом сорок лет из неволи шел, а вам, может, и больше придется. Что эти бродяги из Сечи сделают – предпочитаю даже не говорить. А куда идти – пусть вам сердце подскажет…

   На следующий день старшина выехала к Текели. Кошевого ожидали уже Соловки, военного писаря Ивана Глобу – Туруханск, а судью военного Павла Глобу – Тобольск.

   В Сечь мошкарой повалили пришлые – вывозили боеприпасы, клейноды, флаги, архивы запорожской военной канцелярии, засыпали пушкарню. Немало набилось в церковь, и не молитву читали, а спешно друг перед другом паковали в свои походные мешки серебро и золото из церковной утвари.

   Удалось казачеству спасти только икону святой Сечевой Покровы.

   – Идите, куда сердце подскажет, – советовал побратимам кошевой.

   Пошли в первую очередь к Текели.

   – Пустите, генерал, рыбу нам заготовить, потому что все добро ваши вычистили.

   Рыбы генералу было не жаль.

   Десятками днем, а тысячами ночью тронулись казаки из Сечи в земли турецкие.

   Конечно, на всех никак не хватало чаек, двинулись пешком, перекрестившись и поклонившись своему краю. "В 1775-ом году из Запорожья вышли в турецкие земли около 5 000 казаков", – писали современники.

   Достаточно большие ватаги направились на Днестровский лиман, в город Акерман. Здешний паша с пониманием отнесся к человеческой беде, помог едой и чем мог, дал разрешение стать кошем. Запорожцы, привыкшие к походам, сразу разбились на курени, а еще выбрали сорок душ достойного казачества в депутацию к султану.

   Султан не отказал, гарантировал им веру, военный уклад, помог одеждой и выделил под Сечь остров Святого Юрия в устье Дуная, да еще степь около южного его притока. Войско получило привычные клейноды – булаву, бунчук и хоругвь, которую рукоположил Константинопольский Патриарх.

   Стекался люд из Украины в новую Сечь, брели под знойным южным солнцем дальними степными дорогами казаки и их семьи – икону святой Сечевой Покровы пешком туда принесли.