Тайна трагедии 22 июня 1941 года

Более того, Рокоссовский был единственным равным Жукову и по званию, и по славе, кто еще с давних времен открыто говорил Георгию Жукову о его недостатках и как человека, и как военачальника. Вот почему в своих мемуарах Рокоссовский не стеснялся писать истинную правду о Жукове, в т. ч. и как о начальнике Генштаба, поскольку ему самому приходилось выполнять неадекватные реальности приказы Генштаба в первые дни войны.

При жизни Сталина Рокоссовский был вторым в высшем военном командовании СССР человеком, к кому Иосиф Виссарионович обращался по имени и отчеству, а первым и долгое время единственным был маршал Шапошников Борис Михайлович.

За блистательный, во многом и по признанию многих уникальный полководческий талант, недюжинный ум и способность к стратегическому мышлению, проведение крупнейших операций с минимальным числом потерь, высокие личные и деловые качества и принципиальность Сталин чрезвычайно высоко ценил Рокоссовского. Открыто и даже в письменной форме называл его Суворовым в Красной Армии. Даже в тяжелейших условиях начального периода войны Рокоссовский осуществлял свои операции так, что соотношение потерь у него было 1: 2, 5 не в пользу немцев. Отдавая дань его полководческому таланту, немцы уже в 1941 г. прозвали Рокоссовского «Генерал-Кинжал» и в страхе уступали ему города, которые не могли взять другие генералы.

В 1943 году, после Сталинградской битвы, фельдмаршал Паулюс именно ему, Рокоссовскому, вручил свое личное оружие: побежденный — Победителю! Паулюс знал, кому он «был обязан» невиданным до того сокрушительным поражением и полнейшим разгромом. В годы ВОВ Москва салютовала войскам Рокоссовского 65 раз. Ни одному другому полководцу этой войны, в т. ч. и Жукову, такие почести никогда не оказывались.

Солдаты и офицеры фронтов, которыми командовал Рокоссовский, обожали своего командующего и слагали о нем песни. Это был единственный Маршал Советского Союза, встречать которого население освобожденных им городов даже десятилетия спустя выходило в полном составе, устилая путь маршала «ковром» из живых цветов. Ни одного маршала в СССР народ не любил так, как любил К. К. Рокоссовского.

И еще одна маленькая, но весьма значительная деталь. К. К. Рокоссовский оказался единственным из общевойсковых маршалов СССР времен войны, который вышел абсолютно чистым, честным и незапятнанным в послевоенном «трофейном деле» по разграблению Германии.

Итак, мы остановились на том, что Г. К. Жуков категорически не хотел раскрывать тайны о главной причине трагедии 22 июня. Все это было не особенно трудно делать, так как под маской каких-то «объективных размышлений» и таких же «воспоминаний» можно было абсолютно все валить на Сталина, тем более, что троцкист-кукурузник Хрущев почву для этого подготовил весьма благодатную. Жуков потому категорически не хотел открывать тайну поражений наших войск в первые дни войны, что тогда бы ему пришлось объяснять, почему в первом полугодии 1941 года до 22 июня произошло нечто невероятное, во что почти невозможно поверить, а именно: фактически произошла полная подмена принципа обороны, изложенного в общегосударственном документе — «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 г. г». от 18 сентября 1940 года, разработанные маршалом Б. М. Шапошниковым и утвержденные И. В. Сталиным 14 октября 1940 года.

Таким образом, подмена произошла на полностью неадекватный формально сохранявшемуся реальному замыслу, — это с одной стороны, и полная подмена самого замысла отражения агрессии на совершенно иной принцип обороны, к тому же вся реализация этого иного принципа обороны велась на редкость неадекватными средствами, методами и приемами.

Вот и не хотел и очень боялся Жуков открывать ту страшную тайну о главной причине тяжелых поражений Красной Армии в первые дни войны, иначе померкла бы навеки слава о «Георгии — Победоносце», где, кстати говоря, почти все было замешано на придуманных мифах, и, главное, открылась бы правда о злобной и подлой деятельности фальсификатора Хрущева, оклеветавшего И. В. Сталина особенно в вопросах, связанных с Великой Отечественной войной, в чем ему особенно «помог» Жуков своей лживой «запиской» к докладу ХХ-му съезду КПСС.