Читаем Тайна трех полностью

Как прожитые три месяца разрывали меня, так разрывали меня руки Макса. Несмотря на свою рану, он поднял меня вверх и впечатал в раздвижные ставни дверей, а я обвила его ногами вокруг торса, держась за плечи. Холодные пальцы вгрызались ногтями в мои бедра, пока его губы поглощали все, на что попадали, и теперь, когда по коже хлынул поток возбуждающей энергии, я испугалась.

Дрожь шла от спины вверх к шее, где Максим уже не целовал меня, а кусал с придыханием и рвущимся из него рычанием. Когда его руки скользнули по нижнему белью, я прислонилась ладонями к двери, попадая в панель. Красные лучи смешались с красной кровью Макса, что застыла разводами на коже.

Боги электроники или призванные Аллой боги, жаждавшие крови, – кто-то из них благоволил сегодня нам. Панель подсветилась, и мы с Максом рухнули на снег, когда двери в оранжерею распахнулись.

Запыхавшись, пробуя понять, где мы и что происходит, встали на ноги, хватаясь друг за друга.

Вовсе это была не моя рука, не мой отпечаток и не волшебная кровь, которая открыла дверь.

Все оказалось тривиальней. Дверь нам открыла та, что стояла внутри.

– Прекратите целоваться! – затащили меня теплые пальцы через порог. – Сейчас же!

Глава 25

И снег, и пепел, и цветы… у наших ног

– Бабуль? Что ты тут делаешь?! – не понимала я, как моя бабушка оказалась за дверью оранжереи Аллы.

– Это ты что делаешь, внучка?!

Мы с Максом смотрели на мою бабулю – образцовую пенсионерку с грядками и банками зимних закаток, – увешанную сейчас двумя ружьями через плечо и с нацеленным на нас пистолетом.

Она махнула дулом в сторону Макса:

– Пошел прочь! Отойди от нее! Сейчас же!

Макс поднял руки и сделал два шага в сторону, уводя от меня дуло.

– Вон там на полу стяжки, – командовала бабушка. – Возьми! Две штуки, и пусть Кира натянет на тебя их потуже!

– Мадам, – ответил Максим с легким элегантным поклоном, – две штуки я не натягиваю на себя лет с тринадцати! – снова исполнил он фирменную шуточку ниже плинтуса. – Я могу себя контролировать. Долго, – подмигнул он теперь мне.

– Макс помогает! Как ты сюда попала, ба? Как оказалась у Воронцовых в парнике?!

– Умная потому что. От кого, думаешь, у Алки мозги? Точно не от отца. От матери унаследовала, от моей второй дочери. По женской линии, Кирочка. По женской линии все мы… – попыталась она взглянуть на меня не как бабулец-терминатор, увешанный гранатами и ружьями, а как бабуся, что вот-вот начнет читать детскую сказку, – все мы не такие, как до́лжно.

– Как что? – не понимала я. – По какой еще женской линии?! Алла нам не родня! Она чужая!

Не хватало мне оказаться в кровном родстве с конгениальной отравительницей, истязающей меня, Костю и всех, к кому приближалась столько лет. Я уж молчу про Макса, который вот-вот окажется моим двоюродным братом!..

И что я напишу в мемуарах о том, что мы делали с ним возле двери?!

– Как же не родня? – все еще держала она на мушке Максима. – Алла внучка мне. Дочка моей дочки. Моей Владиславы. Влада давно из дома сбежала-то, сразу после школы, и не подпускала нас. Я видела новорожденную внучку только однажды…

– Ба, хватит! Это не смешно! У тебя запоздалый диагноз старческого слабоумия! Они не родные нам!

– Твоя мама и Влада – сестры. Две мои дочери-погодки.

Максим впервые смотрел без капли иронии и тем более пошлой шутки. Он, как и я, впервые осознавал, кто мы друг другу.

– Бабуль, убери от него дуло! – перегородила я линию огня. – Если Максим, – подавилась я, кашляя, – твой внук… ты не убьешь его.

– Я тебе не брат, – отрезал Макс. – То, что я фантазирую о тебе…

– Еще одна шуточка, и я тебе думалку прострелю! – прицелилась бабушка Максиму в пах.

– Ба, хватит! – загородила я его собой, выставив вперед руки.

Бабушка усмехнулась, и я впервые увидела в ней (чтоб вас… привет, семья!) Аллу.

Если я когда-нибудь стану психиатром, защищу кандидатскую и докторскую, а потом назову наши расстройства «синдромом Аллы». Быть Аллой – это быть такой, как моя бабушка сейчас: готовой убить, но не испытывающей угрызений совести, страха или капли сомнения.

Все разом мы обернулись на голос той самой, что даст название моему будущему синдрому. Если я выберусь из этой оранжереи. Если после этого для меня останется хоть немного будущего.

В оранжерею вошли Алла с Женей, и у меня сразу заложило уши, когда грянуло два выстрела.

На плитку пола брякнулся пистолет. Потом тело. И то и другое… Женино.

Он успел выхватить оружие из своей кобуры, но не успел выстрелить. Бабушка опередила его, прострелив сначала плечо, а потом кисть не совсем водителя.

– Забери его «макарыч», Кира! – велела она. – А вы двое, наденьте стяжки! – пальнула она возле туфель Аллы на огромных каблуках, что виднелись из-под пышных юбок.

Я подняла пистолет Жени, сжимая нагретую его рукой и кровью рукоять с таким же чувством, как если бы подобрала сбитого опоссума.

– Ты живой? – спросила я его.

Женя кряхтел от боли, но все-таки коротко кивнул.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Разворот на восток
Разворот на восток

Третий Рейх низвергнут, Советский Союз занял всю территорию Европы – и теперь мощь, выкованная в боях с нацистко-сатанинскими полчищами, разворачивается на восток. Грядет Великий Тихоокеанский Реванш.За два года войны адмирал Ямамото сумел выстроить почти идеальную сферу безопасности на Тихом океане, но со стороны советского Приморья Японская империя абсолютно беззащитна, и советские авиакорпуса смогут бить по Метрополии с пистолетной дистанции. Умные люди в Токио понимаю, что теперь, когда держава Гитлера распалась в прах, против Японии встанет сила неодолимой мощи. Но еще ничего не предрешено, и теперь все зависит от того, какие решения примут император Хирохито и его правая рука, величайший стратег во всей японской истории.В оформлении обложки использован фрагмент репродукции картины из Южно-Сахалинского музея «Справедливость восторжествовала» 1959 год, автор не указан.

Александр Борисович Михайловский , Юлия Викторовна Маркова

Детективы / Самиздат, сетевая литература / Боевики
Текст
Текст

«Текст» – первый реалистический роман Дмитрия Глуховского, автора «Метро», «Будущего» и «Сумерек». Эта книга на стыке триллера, романа-нуар и драмы, история о столкновении поколений, о невозможной любви и бесполезном возмездии. Действие разворачивается в сегодняшней Москве и ее пригородах.Телефон стал для души резервным хранилищем. В нем самые яркие наши воспоминания: мы храним свой смех в фотографиях и минуты счастья – в видео. В почте – наставления от матери и деловая подноготная. В истории браузеров – всё, что нам интересно на самом деле. В чатах – признания в любви и прощания, снимки соблазнов и свидетельства грехов, слезы и обиды. Такое время.Картинки, видео, текст. Телефон – это и есть я. Тот, кто получит мой телефон, для остальных станет мной. Когда заметят, будет уже слишком поздно. Для всех.

Дмитрий Алексеевич Глуховский , Дмитрий Глуховский , Святослав Владимирович Логинов

Современная русская и зарубежная проза / Социально-психологическая фантастика / Триллеры / Детективы