Тайна убийства Столыпина

Очевидец писал: “К Богрову подошёл палач. В этот момент Богров обратился к присутствовавшим с просьбой передать его последний привет родителям. Затем палач связал ему руки сзади, подвёл к виселице. Надел на него саван. Уже под саваном Богров спросил: “Голову поднять выше, что ли?” Затем на шею Богрова была накинута верёвка. Он сам взошёл на табурет. В этот момент палач вытолкнул табурет из-под ног. Тело повисло. В таком положении, как требует закон, тело висело около пятнадцати минут. Палач снял петлю. Врач констатировал смерть. Труп положили в яму, засыпали и сравняли с землёй. Всё это в общем продолжалось около 45 минут”.

Заглянем в серую тетрадь. Здесь есть подробное описание казни Богрова, причём с такими подробностями, что порой кажется, что писал очевидец. Лишь ссылка в конце записи свидетельствует о том, что скорее всего владельцу тетради о казни рассказал тот, кому довелось на ней присутствовать.

Из серой тетради:

“Так как Богров отказался от принесения кассационной жалобы, то приговор был конфирмован через 24 часа по объявлении: а именно, 10-го сентября, в 10 часов вечера, и направлен на немедленное исполнение. Однако казнь отложили на сутки ввиду того, что не принято казнить под воскресенье.

Приготовления к казни начались с вечера. На Лысой горе была сооружена виселица. Палач нашёлся из каторжан “Лукьяновской тюрьмы”. Прилегающая местность была осмотрена полицией и оцеплена ротой казаков и ротной пехотой. Все официальные лица собрались в первом часу ночи в помещении печерского полицейского участка. Приехал губернатор, который, убедившись в том, что всё в порядке, возвратился домой.

В начале второго часа все выехали на почтовых лошадях к месту, где была сооружена виселица. При совершении казни присутствовали полицмейстер, оба его помощника, пять участковых приставов, много околоточных и городовых, товарищ прокурора и помощник секретаря окружного суда, городовой врач и общественный раввин.

Была допущена группа представителей киевских правых организаций, человек тридцать, во главе с Савенко. Говорили, что правые добились разрешения присутствовать при казни для того, чтобы убедиться, что Богров действительно будет казнён, а не подменен кем-то другим.

Двое городовых вывели Богрова из тюремной кареты, держа его под руки. Богров был без кандалов. Товарищ прокурора, показав на Богрова пальцем, спросил у присутствовавших:

— Ну, господа, опознаете, — он самый?

— Он самый! — дружно ответили собравшиеся.

Один сказал громко:

— Да, он. Я его в театре здорово побил.

Помощник секретаря суда зачитал приговор. Богров выслушал его спокойно, без смущения.

Товарищ прокурора спросил у Богрова, хочет ли он что-нибудь сказать раввину. Богров ответил:

— Желаю, но только в отсутствии полиции.

— Нет, это невозможно, — ответили ему.

Тогда Богров сказал:

— Если так, то можете приступить.

Богрову связали руки и подвели к виселице. Вокруг горели факелы. При их свете палач накинул саван. Богров спросил:

— Голову поднять выше, что ли?

Его подвели к табуретке и помогли на неё подняться.

Палач накинул петлю и, затянув её, выбил из-под ног табуретку. Богров повис.

Выждали пятнадцать минут, как и положено.

Кто-то из толпы бросил:

— Небось больше стрелять не будешь!

Потом палач снял тело, к которому подошёл врач. Правые подошли вместе с врачом. Врач констатировал смерть. Труп положили в вырытую возле виселицы яму, накрыли досками, засыпали и сравняли с землёй. К трём часа ночи всё было кончено”.

Сторонники Столыпина были убеждены: в сговоре с Богровым состояли и высшие чины секретной полиции.

Из “Правительственного вестника”, 10 сентября 1911 года:

“Государь император высочайше повелеть соизволил, независимо от хода предварительного следствия по делу о посягательстве на жизнь председателя Совета министров, министра внутренних дел, статс-секретаря Столыпина, произвести широкое и всестороннее расследование действий киевского охранного отделения в этом деле.

Производство означенного расследования, с высочайшего его императорского величества соизволения, возложено на сенатора, тайного советника Трусевича, при содействии лиц, командируемых в его распоряжение”.

Как мы уже знаем, Николай II, ничего не объясняя, отрешил от должности Кулябко и прекратил, без всяких для них последствий, дела Курлова, Спиридовича и Веригина...”

Но поразительно другое. Николай II собирался назначить генерала Курлова на должность министра, а тут стал известен неприятный факт — выяснилось, что во время киевских торжеств генерал Курлов растратил энную сумму из казённых денег. Государь приказал отправить провинившегося в отставку, не поднимая шума.

Много лет спустя в своих воспоминаниях Курлов утверждал обратное, дескать, его расход выше нормы составлял смешную цифру — всего шесть рублей с копейками и приводил свидетельства лиц, занимавших во времена самодержавия ответственные посты.

А в сентябре 1911 года полиция в Киеве лютовала.

Все, кто жил в квартире Богровых или имел к ней какое-то отношение, были арестованы. Были взяты под стражу в городе все, носившие эту фамилию.