Тайна «Утеса»

Памела знала толк в ремонте и осуществляла его экономно. Расходы лежали на мне, а Памела оплачивала все перевозки, поскольку предполагалось, что если в свое время один из нас захочет выкупить свою долю у другого, то скорее это буду я. Что касается ведения хозяйства, то тут платил я, Памела вносила не деньги, а свой труд. Расходы на жизнь были примерно такие же, как в Лондоне, и Лиззи клялась, что они еще сократятся, едва она разживется несколькими курами. Мы экономили на гараже и, по крайней мере в это лето, не собирались путешествовать. Что же до приемов, то гостям предстояло довольствоваться коктейлями. Да, решил я, как ни трудно в это поверить, мы можем позволить себе такой дом, причин беспокоиться нет, мы можем продолжать в том же духе, жить так, как привыкли; можем даже застелить ковром лестницу! Правда, до тех пор пока моя книга не начнет приносить доход, гостиной придется оставаться в ее теперешнем, слегка обшарпанном виде, мы не сумеем восстановить оранжерею и заняться садом, да и столовой предстоит пребывать запертой.

Однако так будет недолго. В этом я не сомневался. Я чувствовал, как меня уже охватывает плодотворное возбуждение, которое при наличии благословенной тишины нисходит на писателя откуда-то с небес. Грохот лондонского уличного движения зверски убивает нарождающиеся мысли и днем и ночью! Зато здесь идеи будут возникать сами и пробьют себе путь к свету фантазии дадут ростки и не встретят ни препятствий ни помех. Здесь царят свобода и покой.

Кот заснул. Слышно было только, как тикают часы да дотлевают угли в камине. Я не стал будить Виски, перенес его в корзинку и обошел весь свой дом, запирая двери. Грабителю не составило бы труда проникнуть внутрь через детскую или через оранжерею которую соединяла с гостиной наполовину застекленная покоробившаяся дверь, но в «Утесе» не было ничего, что могло бы привлечь грабителей. Я повернул ключ в замке внутренней двери, накинул цепочку на парадную дверь и, удовлетворенный, пошел наверх спать.

Проснулся я под крики чаек, вдохнул полной грудью лившийся в окна морской воздух и встал чувствуя себя повелителем дарованных мне неба и земли.

Я выбежал в купальном костюме, спугнув кролика, который грыз покрытую росой траву на лужайке, и заставив его юркнуть в вереск. На солнце благоухали лиственницы и папоротник. Вода была холодная. Я плавал, пока не проголодался, и когда вернулся, даже Лиззи была довольна тем, как я расправился с завтра ком. Я разбирал бумаги у себя в кабинете, когда из своей комнаты вышла Памела.

Она просунула голову в дверь.

- Ну как? Больше не чувствуешь себя блумсберийцем? Уже начинаешь походить на человека!

- Лучше уж не походить на человека чем превратиться в портрет с обложки журнала «Джолли Холлидей»4. А вот ты точь-в-точь такой ходячий портрет. Тебе ничего не нужно в деревне. Я хочу пройтись.

- Мужчины такие альтруисты! Лично я собираюсь вешать занавески. Кстати, Биддлкоум вовсе не считает себя деревней; пожалуйста, имей это в виду, это город, маленький городок, здесь бывают базары.

Памела составила мне список покупок и милостиво добавила, что все может дожидаться доставки, кроме полдюжины яиц, которые нужны к ленчу. Мне предстояло получить их вместе с маслом и сливками у миссис Джессеп на ферме.

Как выяснилось, ферма Джессепов не только поставляла нам молоко, масло, сливки, яйца и Чарли, но обеспечивала «Утес» кратчайшей дорогой в деревню. Там, где тропинка раздваивалась, можно было свернуть налево и, пройдя по буграм и впадинам пастбища Джессепов, мимо деревенской школы, по крутой извилистой тропинке спуститься к причалу. Я сказал, что пойду в деревню по шоссе мимо «Золотой лани», а вернусь через ферму. Это привело к тому, что пришлось зайти в гостиницу, чтобы передать миссис Роббинс путеводитель, который ей обещала Памела, что, в свою очередь, естественно, привело к беседе.

Увидев меня, миссис Роббинс испустила вздох облегчения и предложила выпить с ней стаканчик сидра, оказалось, она беспокоится о Памеле, «ведь там, на холме, она совсем одна, ни души рядом, кроме этой миссис Флинн, - никого не увидишь, никого не дозовешься».

- Наверно, ваша сестра ужасно храбрая леди, - продолжала миссис Роббинс - Надеюсь, ей не пришлось столкнуться ни с какими неприятностями?

- Да ну, какие там неприятности? - удивился я - Более спокойного места я в жизни не видел.

- От души бы хотела, чтобы там и вправду было спокойно, - заметила миссис Роббинс, поджав губы - Такая жизнерадостная добрая молодая леди!

Я гадал, отчего может исходить опасность, от цыган? Или от привидений' Но решил что достойнее не расспрашивать поблагодарил за сидр и отправился дальше

На почте я купил конверты, специи и уксус по списку Памелы. Цикория не оказалось. В табачной лавке на подносе лежали цветные почтовые открытки с видами здешних окрестностей, плохо сфотографированные и плохо напечатанные. На одной из них я разглядел крышу и печные трубы, которые, по моему разумению, принадлежали «Утесу»: как раз то, что нужно, чтобы разослать друзьям с уведомлением о перемене адреса.