Тайна в черной рамке

Упырька нашли на балконе, он сидел на морозе, на ледяном полу в одной футболке. Руки раскинуты, глаза закрыты. То ли медитирует пацан, то ли в отключке от холода. А мороз сильный, до костей пробирает, у Брайтона заныли нога и ребра. Кости после аварии срослись, ливер зажил, но сила в мышцах пока еще оставляла желать лучшего. Ему бы на печи сейчас полежать, но нельзя. Карамболь поставил на место Свища своего человека, но Жрун плохо с делами справляется. Карамболь подключил к делу Брайтона, а чуть погодя поставил задачу кровь из носа найти Захара, вот и приходится ползать по самому дну. Брайтон не против, есть у него желание своими руками прощупать изнанку этого мрачного, отравленного наркотой мира, а заодно и всех упырей, обслуживающих эту клоаку, на учет поставить.

Упырек не вымерз, Курт оживил его ногой по ребрам. Но сначала рукой по носу врезал – мощно, со всей силы, но кровь даже не потекла. Затем в ухо въехал, опять же кулаком, только затем по ребрам.

– Где Захар? – спросил Брайтон, с омерзением взяв Упырька за его космы.

Перчатки у него на руке новые, как бы выбрасывать их после этой гниды не пришлось.

– Где? – едва тихо отозвался Упырек.

– Еще раз спрашиваю!

Брайтон брезгливо оттолкнул Упырька, и он рухнул на шевелящуюся парочку, но торчки этого как будто и не заметили. Все тычутся друг в дружку с черепашьей скоростью.

– И я спрашиваю где?

Расталкивая тела, Упырек лег между ними.

– Ну все! – Брайтон достал пистолет, передернул затвор.

Озабоченные амебы и этого не заметили, они стали тыкаться в Упырька. Но тот правильно все понял, зажмурил глаза.

– У Солохи он!

– У какой Солохи?

– Да я сам не знаю… Малявка знает.

– Какая еще Малявка?

– Малявку Кошелек знает, – женским голосом пробормотал организм, прижавшийся к Упырьку.

– А Кошелек где?

– У Бадрика надо спросить.

– А Бадрик где?

Бадриком оказалось безжизненное существо, которое еще только предстояло оживить. Дыхания нет, сердце не прослушивается, но жизнь, как ни странно, в теле теплилась. Бадрик находился в состоянии самого настоящего анабиоза, в который погружался организм после каждого прихода. Так Бадрик научился спасаться от наркоманской ломки. Только вот организм не учел одного: чтобы получить очередную дозу, тело должно было где-то раздобыть денег. Сегодня Бадрику повезло, дозу подсуетил ему Брайтон. Но завтра-послезавтра ему ничего не светит, и тогда организм из состояния анабиоза отправится прямиком на тот свет. Но, возможно, это случится уже сегодня, если эта гнида не скажет, как выйти на Кошелька.

* * *

Если разобраться, Чугуй не такой уж и большой город, да, областной центр, но не магаполис. И не мог живой человек затеряться в его лабиринтах, а Захара уже какой день ищут, и все глухо. Саша только что говорил с человеком, у которого Захар мог найти пристанище, обыскали дом, не постеснялись заглянуть в сарай – ни малейших следов присутствия. И опрос ничего не дал. Не появлялся Захар, и точка. И не звонил.

– Правильно Ярыгин говорит, нет никакого Захара, – качнула головой Лида.

– Есть. Здесь он где-то. Печенкой чую.

У них в арсенале имелся еще один адрес, возможно, по нему их ждет зацепка. А может, и сам Захар.

– А Сарычева чем чуешь?

– Ну Сарычев, конечно, не подарок.

– Однажды он уже стрелял в Прокофьева. И кем тогда прикрылся, не помнишь?

– Пентиумом прикрылся, – кивнул Саша.

– А сейчас он все на Захара списал.

– Как будто это так легко и просто!

– Никто не говорит, что легко и просто.

– И Сарычев не ищет легких путей. Просто демон какой-то. Неуловимое зло на крыльях ночи.

– Зло.

– Я, конечно, понимаю, что мы все переживаем за Прокофьева. Хороший начальник…

– Отличный начальник, – поправила Лида.

– Ну да, отличный начальник, лучше не бывает.

– Лучше не бывает.

Саша быстро глянул на жену. Конечно, хорошо, что Лида горой за Прокофьева. Но ведь он мужчина, а она женщина, и ее мнение о нем может быть субъективным, основанным на чувствах, эмоциях и личных симпатиях. Лида может быть просто влюблена в Прокофьева.

– И неподкупный! – добавил он.

– И неподкупный! – кивнула она.

– А эта его история с Перовой… Я ведь сразу тогда понял, что с ней что-то не так.

– Что не так?

– Да какая-то не такая она… И Прокофьева впутала…

– Куда впутала?

– Ну не знаю, – замялся Саша. – Может, и не впутала.

А может, и впутала Перова Прокофьева в историю с деньгами. Возможно, еще до того момента, как состоялось ограбление «Космобанка».

– Печенкой, говоришь, чуешь? – едко усмехнулась Лида.

– Чую, что Захара найдем, – не очень уверенно кивнул Саша.

– С печенкой пирожки хорошо идут. А еще лучше – пирожки с мозгами. Никогда не пробовал?

– Я попробую Захара взять.

– Удачи! Но без меня… Мы с Раей сами как-нибудь!

– Обиделась?

– Нет, конечно!

– Обиделась!

– Нет, говорю. – Лида смотрела куда-то в сторону, скрестив руки на груди.

– На обиженных черти ездят.

– Что?

– Черт с тобой, говорю!

– Останови машину!

– Да пожалуйста!..

Саша ударил по тормозам и даже слова не сказал, глядя, как Лида открывает дверь. Он, конечно, виноват, зря насчет Прокофьева заикнулся, но и она тоже хороша. Сама ведь на разрыв пошла. Что ж, пусть проваливает!