Тайна Воланда

(часы) и треугольник, вписанные друг в друга — древнейшие символы, раскрывающие посвященному строение человека и Мира: тело, душа и дух. В

«Улитке…» деревни, повергнутые загадочному Одержанию, превращаются в

треугольные озера. В «Отягощенных злом» открывается проход из

двадцатого века в седьмой — треугольной формы. В «Хромой судьбе»

сверхчеловеки с треугольными ртами ушли через квадратное окно в облаках, сквозь которое светил круг луны.

Откройте первые главы «Аэлиты»: если обычную дверь условно

посчитать квадратом, становится понятным, зачем перед отлетом инженер

Лось «замкнул дверь спальни». Пробуждение от земного сна. Его напарник

продублировал намек: Гусев проснулся, быстро собрался и вышел, но перед

этим «задержался у двери». Затем путешественники пролезают в «круглое

отверстие люка»: душа — ключ к пробуждению духа. Квадратные и круглые

двери налицо, а треугольных, как известно, не бывает. Но: «Лось подошел к

скале, к треугольной дверце, приоткрыл ее и, нагнувшись, вошел в пещеру».

Квадрат, круг, треугольник! В пещеру Священного Порога (главное

святилище Марса) герои попадают в конце своего пребывания в чужом мире.

Порог — это дверь, не так ли? Но истинный «запасной выход» нам

показывают в библиотеке с зеркальным полом: «Она снова протянула перед

собой руку, ладонью вверх. Почти тотчас же Лось и Гусев увидели в

углублении ее ладони бледно-зеленый туманный шарик, с небольшое яблоко

величиной. Внутри своей сферы он весь двигался и переливался. Теперь оба

гостя и Аэлита внимательно глядели на это облачное, опаловое яблоко. Вдруг

струи в нем остановились, пропустили темные пятна. Вглядевшись, Лось

вскрикнул: на ладони Аэлиты лежал земной шар».

Новая Ева протягивает спасительное яблоко новому Адаму. («…И вы

будете как боги, знающие добро и зло»). Рецепт прост: нужно отыскать

дверь в свой Микрокосм, пройти через его зеркало, уменьшиться и стать

повелителем нового мира.

«Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская

площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый

завертел ручку, мальчишка живо прицепился к „колбасе“, милиционер

засвистел, — трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами.

Проехал велосипедист на колесах — не больше блюдечка для варенья.

Пробежал газетчик, — вчетверо сложенные листки отрывного календаря —

вот такой величины были у него газеты». Открыв квадратную дверь, Буратино стал новым Карабасом. Но из заколдованного круга нужно

вырваться: именно поэтому доктор кукольных наук Карабас-Барабас тоже

ищет тайную дверцу. Круглых дверей в сказке нет, зато в подземном

кукольном театре мы видим башню с «круглым окошком из разноцветных

стекол». Оно открывается, и заводная птица приглашает пытливых

читателей: «К нам — к нам, к нам — к нам, к нам — к нам…». А где же знак

последнего выхода — треугольник? Только что выструганный Буратино

попытался сбежать и был пойман огромным полицейским в треугольной

шляпе. Среди всякой снеди, которую видит Буратино, идя в школу —

«маковые, на меду, треугольнички». Затем знак повторяется: «Куплю много

маковых треугольничков».

«Пора стать ушельцем в щель», — говорит ученый по фамилии

Левеникс, герой новеллы С.Кржнжаповского «Собиратель щелей».

Вслушайтесь:

Левен-икс.

Нетрудно

догадаться,

какие

буквы

«недоговаривает» автор, чтобы намекнуть на Микрокосм: основоположник

микроскопии — Левенгук. Устами своего героя Кржижановский приоткрывает

второе условие «запасного выхода» н Микрокосм — остановку сознания

между двумя «кинокадрами»:

«Особенность моего метода такова: людям неведомо даже то, о чем

знают все уличные циферблаты. Почему? Потому что щель, расщепляя

бытие, поглощает вместе с ними и их сознания, бытие отражающее.

Выброшенные назад в бытие, бедняки и не подозревают, что за миг до того

их не было, — и только вещи и люди, не возвращенные вместе с ними назад, под солнце, возбуждают некоторый страх и недобрые предчувствия. О

затерявшихся говорят: „умерли-погибли неизвестно где“. И не знают, что

каждый миг грозит нам „неизвестно где“: всему и всем. Но узнать внутреннее

бездны может лишь тот, кто не отдаст расщепившейся щели своего сознания, тот, кто исчислив точно час и миг катаклизма, властью воления и веры —

останется быть один среди небытия, войдет живым в самую смерть».

Выключиться из этого мира и войти в другой?.. Кржижановский был знаком с

Булгаковым, гостил у Грина в Феодосии и два лета — 1925-26 — у Волошина.

Двадцать пятый год представляет для нас особенный интерес: в Коктебель

съехались Бартини, Булгаков, Грин и Леонов. Кржижановский читал им свою

повесть «Странствующее „странно“», в которой есть очень любопытные

строчки: «Сейчас, когда вся моя эзотерическая библиотека давно уже

выменяна на муку и картофель, я не могу с книгой в руках показать вам те

сложные формулы и максимы, которые руководили нами, магами, в годы

наших ученических странствий. Но суть в следующем: самое имя Magus — от