Тайна Воланда

Книги с «двойным дном» были адресованы существам, чуждым нашему

миру, как водолазы — рыбам. Ибо что такое добро и зло в представлении

тех, кто знает, что человеческое тело является одеждой — одной из многих, которые предстоит износить?

«И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные» — маскарад

для Великой Игры. Бесконечно переодеваясь, Прогрессоры и Консерваторы

встречаются в незримых битвах на шахматных досках миллионов миров.

Здесь все имеет тайное значение — первый крик ребенка и веселая опечатка

в телефонном справочнике, и древний манускрипт, точно в срок извлеченный

из небытия, и погрузившийся в пучину лайнер… Только уголком глаза можно

уловить тысячелетние комбинации. оценить расстановку и силовые поля

фигур. У каждого Игрока — своя идея. Как муравей Дедала, он тянет

незримую нить через века и народы, сплетая ее с другими в немыслимых

узорах. Для этого требуются помощники. Так возникают тайные школы, прикрытые дымовой завесой мистических орденов, сект и кружков. Участвуя

в невидимой битве, ученики совершенствуют свою природу — телесную и

духовную. Иногда эти люди надолго теряются — внезапно гибнут или

утрачивают память. Родившись вновь, они забывают то. чему их учили. Но

обретенные возможности не исчезают бесследно, и это позволяет ученикам

вмешиваться в процессы, которые выше их понимания.

«Идеи неизмеримо прочнее вещей, — говорил Бартнни. — Что осталось

от некогда могучих империй? Куда исчезла легендарная Атлантида, где

сказочные богатства Креза, мраморные портики. рыцарские замки, чайные

клиперы или московская Триумфальная арка? Все обратилось в прах. Но

откройте самые мудрые книги последнего столетия: далеко ли мы ушли в

поиске ответов на вечные вопросы? Не крутится ли мысль человеческая

вокруг нескольких идей. ни на йоту не приблизившись к ним со времен

Платона и Аристотеля?»

Это похоже на провода высокого напряжения, пронизывающие время —

миллионы и миллиарды идей и идеек — от вечных до самых ничтожных, живущих одно-два поколения. Каждая из них индуцирует свое силовое поле.

Видимый мир — это «завихрение» множества полей, пакет волн, наиболее

устойчивый вблизи «проводов». Именно поэтому чудеса совпадений, вещих

снов и реализации желаний сопровождают того, кто захвачен какой-либо

идеей. Словно чья-то рука подхватывает над пропастью и направляет к цели, не особенно заботясь о правдоподобии сюжета.

Максимилиан Волошин удивительно легко пережил ужасы революции и

гражданской войны. Все стороны уважали его нейтралитет. Не тронули

Волошина и во время кровавой зачистки после прихода красных.

Алексей Толстой стал примером счастливейшей литературной судьбы. В

1919 году писатель эмигрировал во Францию. Через четыре года вернулся на

Родину. Граф был обласкан новой властью и стал живым символом

преемственности русской и советской литературы.

Судьба хранила и Александра Грина. Его биограф В.Вихров пишет:

«Мальчик слыл странным. В школе его звали колдуном. Он пытался открыть

„философский камень“ и производил всякие алхимические опыты».

Благополучно закончилось его эсерство, обошла стороной мировая война, пощадила революция.

Михаил Булгаков после окончания медицинского факультета был

призван в армию. В 1916 году молодого хирурга неожиданно демобилизуют и

направляют земским врачом в смоленскую глухомань. Там он стал

безнадежным морфинистом, но поборол смертельную зависимость. В

девятнадцатом году Булгакова мобилизовали в белую армию. В Чечне он

получил тяжелую контузию. Выжил. Когда разгромленные деникинцы

уходили в Турцию, сыпной тиф заставил его остаться в России. Бывшего

военврача белой армии М.Булгакова даже не посадили. Мало того: в момент, когда «пролетарская» литературная критика начала самую жестокую травлю

писателя, ей буквально сворачивают голову — РАПП распускают, журнал «На

литературном посту» закрывают… Были расстреляны самые рьяные гонители

«булгаковщины», а «недобитый белогвардеец» умер своей смертью.

Публикацию «Мастера…» в журнале «Москва» (1966-67 г.г.) знающие люди

считают чудом: подобные книги стали воскресать лишь двадцать лет спустя.

А в первом отдельном издании (1973) были восстановлены 159 купюр, —

невиданный случай в тогдашней издательской практике!

Сергей Королев разбивался на планере и горел в самолете, — когда

ракетный «движок» взорвался на большой высоте и снес половину оперения.

При взрыве одного «изделия» кусок трубы ударил в висок, — спасли

миллиметры… После ареста его не расстреляли, как других руководителей

РНИИ, а отправили на колымский прииск. К осени он уже числился

«доходягой». Только счастливый случай помог Королеву пережить зиму: проходя по старой вырубке, он увидел на пне целый каравай хлеба! Затем

конструктора освободили — так же неожиданно, как арестовали. С огромным

трудом он добирается до Магадана, но опаздывает на пароход «Индигирка».

Пароход гибнет в проливе Лаперуза. Когда Королев все же добирается до

Москвы, его снова судят и отправляют в туполевскую шарагу —

единственное в стране место, где можно было работать и не думать о том, что ночью за тобой придут. В конце войны его снова освободили. Плотная