Тайна Воланда

строчка определенно соотносит Иоганна Валентина Андреа с сэром

Френсисом Бэконом, который и был лордом Веруламским, и как раз эта

запись говорит о том, что оба этих человека были одним и тем же лицом".

Мэнли П. Холл посвятил целую главу алхимическим криптограммам. Он

писал: «Священная наука нуждалась в священном языке». Эта нужда была

вполне объяснима: в средневековой Европе вовсю полыхали костры Святой

Инквизиции. Даже много позднее, когда нравы смягчились, необходимость в

шифрах сохранилась. Арго, симпатические чернила, особые шрифты, нарушение нумерации страниц, путаница с датами, абсурдные слова и целые

темные абзацы, виньетки, тайные алфавиты и столбцы цифр, секретный язык

архитектурных пропорций, особые символы, притчи и аллегории — таков был

далеко не полный арсенал сокрытия опасных мыслей. Алхимия, к примеру , называлась «Великим Деланием» (другой перевод — «Великая Работа»), а ее

цель обозначалась целой дюжиной слов и символов — «Философский

Камень», «Магистериум», «Красный Лев», «Божественное Дитя», знак

спирали… Себя алхимики именовали «артистами», «знатоками Искусства»,

«работниками Тайного Пламени» или просто «садовниками». (В «Золотой

цепи» дворец расположен на мысе Гарднера: в переводе с английского —

«садовник»). Но те, кто получил «Философский Камень», называли себя

«Птицами».

Легендарный алхимик Филалет прямо предупреждал: «Я так исказил

философские истины в этой книге, что если только не воспринимать

метафорически все изложенное мною, читатель не поймет ничего и лишь

напрасно потратит свои деньги».

Один из героев ефремовского «Лезвия бритвы» — итальянец Андреа.

Очевидно, этот персонаж следует «воспринимать метафорически», — тем

более, что во второй главе романа не очень кстати упомянут фараон Эхнатон

— легендарный прародитель розенкрейцерства.

Вернемся к Ильфу и Петрову: Корейко — человек с «ветчинным рылом»

— прячет свой чемоданчик в камере хранения Восточного вокзала, а

заветный миллион Бендер получает от него на Восточной магистрали.

Восточный вокзал столицы — Казанский. Какие же сокровища хранились в

казанском «чемоданчике»? Об этом могут рассказать детали, кажущиеся

несущественными: в первом романе — общежитие студентов-химиков имени

Бертольда Шварца (он был монахом и знаменитым алхимиком), во втором —

артель химпродуктов «Реванш». Нельзя не вспомнить и знаменитый

алхимический трактат Гельвеция «Vitulus Aurelus» — «Золотой Теленок». А

кто направляет Бендера к цели? Его возлюбленная, — девушка, которую он

встретил на лекции по химическому оружию! Вот еще одно совпадение: в

начале «Двенадцати стульев» делопроизводитель Воробьянинов («Великое

Делание») регистрирует брак («Химическая женитьба»), а почти в конце

герои смотрят гоголевскую «Женитьбу».

Про грибоедовского метрдотеля Арчибальда Арчибальдо-вича сказано, что в прошлой жизни он имел отношение к флоту — командовал пиратским

бригом в Караибском море. Булгаков неспроста использует это архаичное

название: «кара» по-татарски — «черный» (ср.: Карадаг). Не видится ли

здесь намек на Бартини — бывшего военинженера Черноморского флота?

«Говорили, говорили мистики, что было время, когда красавец не носил

фрака, а был опоясан широким кожаным поясом, из-за которого торчали

рукоятки пистолетов, а его волосы воронова крыла были повязаны алым

шелком, и плыл в Караибском море под его командой бриг под черным

гробовым флагом с адамовой головой». Немало тайн скрывается в этих

строчках. «Алый шелк», «вороново крыло», «адамова голова», гроб и черное

покрывало («под черным гробовым флагом») — известные алхимические

символы, обозначающие стадии процесса трансмутации.

К этим знакам мы еще вернемся, а пока заметим, что метрдотель — то же

самое, что управдом, но происходит от слова «мэтр» — учитель, наставник, профессор. (Мэтром дважды называют профессора Воланда). Может быть, Булгаков имеет в виду годы перед отставкой Роберто Бартини — «время, когда красавец не носил фрака»?

«По лестнице поднимался вверх бегом одинокий фрачник. — Граф

Роберт, — шепнул Маргарите Коровьев…». Первый гость на балу Воланда

(«черноволосый красавец» и «недурной алхимик») неявно ассоциируется с

метрдотелем. Второй — «одинокий фрачник» граф Роберт, а последний —

«одинокий гость» барон Майгель. Сходство гостей с Воландом тоже

несомненно : в Варьете на маге был «фрак дивного покроя». Булгаков

подсказывает: «Все их имена спутались в голове, лица слепились…».

«Слепим» имена и лица: барон Роберто Бартини — наставник, маг и…

алхимик?! Это объясняет странные слова Воланда: «Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить

нового гомункула?»

6. «У МЕНЯ СЛИШКОМ БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ»

Принято считать, что цель «Великой Работы» — превращение

неблагородных металлов в золото. Одни алхимики тратили десятилетия на

проверку самых причудливых рецептов, другие без конца повторяли один и

тот же опыт, вычитанный в древних трактатах, — абсолютно бессмысленный

с точки зрения современной науки. Но некоторые тексты утверждают, что

главное превращение происходит с самим алхимиком. Подвижничество в