Тайна взорванного монастыря

Я слегка перевел дух. Когда я понял, что мой братец в любом случае жив и невредим, мне сделалось полегче. И думаться стало лучше.

А как стало лучше думаться - мне пришла в голову ещё одна мысль. Нет, на труп Ванька никак натолкнуться не мог. Ванька должен был добраться до Гришки несколько часов назад, так? И, обнаружь он Гришку убитым, Гришкины односельчане, услышав Ванькины вопли и увидев его метания, давным-давно вызвали бы милицию, едва сообразив, в чем дело... К тому моменту, как мы привезли Петько, сотрудники Мишиного ведомства тоже знали бы об убийстве и доложили бы об этом начальнику. Такую вещь доложить не забудешь...

Выходит, Ванька не мог застать ничего страшного. Или, действительно, уткнулся в запертую дверь - или вошел в дом, но там все было как обычно... Ни пятен крови, ни следов борьбы...

За Ваньку я совсем успокоился. Но что случилось с Гришкой? Сам он побывал здесь - или здесь был Скрипицын в его роскошных сапогах?

И тут я припомнил...

- Миша! - окликнул я.

- А?.. - несколько рассеяно отозвался Миша. Он пристально изучал что-то между валунами.

- Я вот помню, Шерлок Холмс мог по длине шага определить рост человека. Это ведь и ты умеешь, да?

- Умею, - Миша выпрямился. - Чего тут особенного?

- А ты знаешь, какого роста Скрипицын?

- По официальному описанию его рост - один метр шестьдесят семь сантиметров. Невысокий, но плотного сложения - того, которое называют атлетическим. А ты хочешь сказать... - Миша перенес внимание на следы хороших сапог. Я ждал, и сердце у меня колотилось и ухало так, что мне было странно, как Миша этого не слышит. Я мучительно соображал, какого же роста Гришка. Отец был богатырем, за метр восемьдесят, но Гришка, надо сказать, не выглядел многим ниже, чем он. То есть... - Интересно! - перебил мои размышления Миша. - Рост человека в этих сапогах выходит никак не меньше метра семидесяти пяти. Я бы сказал - ближе к метр семьдесят восемь, если я правильно все сосчитал... - он прищурился на меня. - Выкладывай, до чего ты дотумкал?

- Я... - я запнулся. - Пока ни до чего особенного. Но мне стало интересно...

- Кстати, этот человек, по всей видимости, нес на плечах какую-то тяжесть, - сообщил Миша. - Видишь, как глубоко вдавлены его следы, особенно задники? И был он здесь позже Петько - его следы перекрывают следы Петько. Но если это не Скрипицын - то кто это? Выкладывай, если знаешь - дело нешуточное!

- Погоди... - слабым голосом проговорил я. Итак, здесь был Гришка, никаких сомнений. И позже Петько. И с тяжестью на плечах. Тяжесть...

Господи Боже, тяжесть!

И тут я расхохотался - заржал так, что, боюсь, Миша перепугался, не съехал ли я с винтиков. А из меня таким образом выходило - будто плотину прорвало - все нервное напряжение, которое я пережил за последние минуты. Нет, но надо ж было...

Из-под берега, от того места, где стоял снегоход, возмущенно залаял Топа.

И Топа... Лай Топы... Ну, точно!

- Эй, что с тобой? - осторожно проговорил Миша.

- Я... Я все понял... В сапогах был Гришка-вор. А тяжесть на его плечах - это был мой братец. Они здесь... Они здесь совершали поход! А Топа учуял их запах - поэтому и лаял так дружелюбно. Понимаешь?

- Кажется, понимаю... - Миша нахмурился и почесал в затылке, сдвинув шапку на лоб. - Но тогда смотри, что получается. Здесь нет ни одного следа Ваньки. Выходит, Гришка не спускал его с плеч...

- Разумеется, не спускал! - кивнул я. - Я так понимаю, в какой-то момент Ваньке надоело уговаривать Гришку изобразить из себя хоббита-вора, и он сам решил стать хоббитом, а Гришке досталась роль то ли Гэндальфа, то ли Арагорна, который должен перевозить хоббита через опасные горы.

- Допустим, - сказал Миша. - Я в этих ваших играх не очень разбираюсь, но готов поверить тебе на слово. Надо сказать, Торбышев - очень добродушный мужик, раз готов, бросив все дела, часами возиться с твоим братом... Но я к чему все это. Раз Гришка возил Ваньку на себе, значит, он никак не мог установить эту то ли изгородь, то ли Бог весть что. Тут надо иметь обе руки свободными, и, вообще, возможность свободно двигаться. Значит, всю эту штуковину учудил Петько. Но зачем? И, вот, пойди, погляди сюда...

Я, заинтригованный, подошел.

- Погляди на солнце, - продолжал Миша, - и ты убедишься, что четыре стороны этой изгороди сориентированы точно по четырем сторонам света. Теперь погляди между этих двух валунов, точно на восток. Что ты видишь?

- Я вижу... - я приник к узкой и ровной вертикальной щели между двумя валунами. - Я вижу одну из рогатин, которая, вместе с проходящими через неё концами палок, образует будто перекрестие прицела.

- И куда ты попадешь, если будешь целиться сквозь этот причел?

- Я попаду... Верно! Я попаду сначала в бомбардировщик - то есть, он закрыт от нас рощицей, но я-то знаю, где он лежит, и знаю, что мой "выстрел" пройдет точно сквозь него - а потом в маяк. В новый маяк, я имею в виду, в маяк Виссариона Севериновича.