Тайна замковой горы

Граф настоял на приходе их семейного врача, который долгие годы лечил всех обитателей этого дома. Врач хоть и предположил, что перелома, скорее всего, нет, но сильный отёк свидетельствовал о серьезной травме коленных суставов, и врач посоветовал пройти обследование в больнице. С Эстер отправились Поль, госпожа Микельс и Брун. Больная согласилась на посещение больницы только при условии, что её осмотрят частным порядком и нигде регистрировать не будут. Она явно чего-то боялась. Поль, однако, совсем не мог себе представить, что эта слабая, испуганная женщина в чём-то провинилась перед законом.

Рентген подтвердил, что переломов, к счастью, нет, но всё же коленные суставы сильно пострадали, и для их восстановления потребуется некоторое время. Травматолог предложил оставить больную на несколько дней в стационаре, но Поль, перехвативший испуганный взгляд Эстер, спросил, нельзя ли забрать больную домой? Весь необходимый уход и лечение будут обеспечены, а впереди праздники, и всем очень не хочется, чтобы их гостья встретила Рождество в больнице. При стационаре имелся прокат инвалидных колясок, и Поль сразу же выбрал одну из них: совсем новую, лёгкую и удобную.

Коляска значительно расширила возможности их гостьи. Поль показал ей весь дом. Когда Эстер увидела в гостиной рояль, она подъехала к нему, положила руки на лакированную поверхность инструмента, прикрыла глаза и замерла на несколько секунд. Рояль принадлежал графине Глории. Только она играла на нём. Жизнь Вундерстайна-старшего сложилась так, что ему не пришлось учиться музыке, а Полю не хватило для этого усидчивости и терпения. Но музыку они любили, и часто собирались в этой комнате, чтобы послушать игру графини Глории. С её уходом рояль онемел, и живая музыка в их доме больше не звучала.

– Вы играете? – спросил Поль.

– Немного. Давно не играла. Можно? – спросила Эстер.

– Да, конечно, – разрешил Поль.

Гостья подкатила своё кресло поближе к роялю, открыла крышку и положила руки на клавиши. Несколько секунд она сидела, как будто вспоминая что-то забытое. А потом решительно и мощно взяла первый аккорд. Пальцы порхали по клавишам, порождая целый бушующий океан звуков. Мелодия была незнакома Полю, но она была прекрасна с первых нот. Потом музыка успокоилась, стала более плавной и певучей. Как будто сначала из мятущейся и страдающей души вырвался крик отчаяния, а потом его сменило грустное раздумье. Поль, увлечённый тем, что услышал, даже не заметил, что на звуки рояля в гостиной собрались все домочадцы.

– Замечательно! Что это было? – спросил граф, когда музыка стихла.

– Так, импровизация. Пальцы плохо слушаются, отвыкли.

– У вас, несомненно, огромный талант. Вы учились в консерватории?

– Нет, я получила только домашнее образование. Ко мне ходил хороший педагог. И я любила музыку, проводила за инструментом целые дни…

Что могло привести эту необычную женщину, видимо знавшую лучшие времена, к такой бедности, к такому плачевному состоянию?

Граф решился на разговор.

– Уважаемая госпожа Эстер. Я уже говорил вам вчера и повторю сегодня, что в этом доме все уважают вас и не будут выпытывать у вас подробности вашей прошлой жизни. Какими бы они ни были, мы не будем вас осуждать. Но если вы хотите, чтобы мы вам помогли, то вы должны нам открыться. В этом году мы потеряли дорогого нам человека, мою супругу и маму Поля. Это было очень тяжело пережить. И то, что накануне светлого праздника Рождества судьба послала нам вас, я верю, не случайно. Позвольте нам в память о нашей дорогой усопшей сделать что-то для вас.

Поколебавшись, Эстер сказала,:

– Так вышло, что жизнь отучила меня доверять людям. В последний раз я доверилась той красивой девушке, которую вы видели со мною вчера, и её отцу. И в результате утратила дорогую для меня вещь. И не только. Так случилось, что после встречи с ними я потеряла и то немногое, что имела… Но в вашем доме я вижу много доброты и участия. Они кажутся мне истинными, неподдельными. Я расскажу вам мою история и надеюсь, что мне не придется об этом пожалеть.

Не бойтесь, я не преступница, не совершала ничего, что омрачило бы мою совесть. Но я – беженка. Вы понимаете, что это значит.

Да, все это понимали. После войны маленький Медиленд оказался переполнен беженцами. Для них не было жилья, не было рабочих мест. Не хватало продовольствия. Стала расти преступность, население нищало. Король издал указ, по которому все беженцы обязаны были зарегистрироваться, а впоследствии вернуться на родину. Но не все подчинились указу. Некоторым очень хотелось навсегда остаться в Медиленде. Таких выявляли и депортировали принудительно. А в случае, когда у беженца не было никаких документов, и никто не мог определить его гражданство, происходило судебное разбирательство, иногда заканчивающееся тюрьмой.

– Вы не хотите возвращаться на родину? – спросил граф.

– У меня нет родины, нет родных. И документов тоже нет. Сейчас вы поймёте, почему. Начну я свой рассказ с ещё одного признания: я наполовину еврейка.