Тайна замковой горы

Сначала он нанёс визит мэру, господину Боттону. Весь город уже знал, что семья графа, а также их гости и слуги позавчера вечером приехали в замок. Поскольку граф всегда по возвращении посещал мэра на второй или третий день, тот уже с утра поджидал его в своём кабинете в помещении ратуши. Ему хотелось ещё раз выразить свою огромную признательность за ту материальную поддержку, которую первый гражданин оказывал городу и выразить надежду, что он и впредь не будет оставлять его своим вниманием

После обычных приветствий, выражения благодарности со стороны мэра, вопросов о самочувствии и делах, граф изложил свою просьбу. Состояла она в том, что его сын выбрал невесту, и молодые выразили желание, чтобы их бракосочетание состоялось в Вундерстайне. Но жених и невеста, а также и их родные хотят, чтобы это событие прошло по возможности без излишней огласки. Причина здесь только одна: избежать назойливого любопытства прессы. Поэтому граф просит расписать новобрачных сегодня вечером, чтобы назавтра они могли бы обвенчаться в храме.

Мэр выразил свою неподдельную радость по поводу предстоящего события и рассыпался в поздравлениях. Он заверил, что церемонию бракосочетания проведёт лично сам: для него это не только долг, но и большая честь! Напоследок граф попросил господина Боттона никому не рассказывать о предстоящем событии.

После этого граф и мэр обсудили кое-какие вопросы, связанные с раскопками и перспективами, открывающимися перед городом. После чего Рольф Вундерстайн откланялся, сославшись на дела.

Старенький отец Иероним очень обрадовался, увидев графа, а после того, как выслушал его просьбу даже прослезился от радости.

– Вот, сподобил меня Господь дожить до этого счастливого дня! – воскликнул он. – Не волнуйся, сын мой, я оглашу новобрачных прямо перед венчанием, формальность будет соблюдена. У меня нет никаких сомнений в том, что не существует никаких препятствий для свершения таинства брака.

Граф признался, что свадьба будет немногочисленной и скромной. Так захотели молодые. Они хотят избежать шумихи и обсуждения этого события в прессе.

– Какая похвальная мудрость в столь юном возрасте! – восхитился отец Иероним. – Это свидетельствует об отсутствии тщеславия и о чистоте сердца.

– Да, я с вами согласен, святой отец, – промолвил граф. – Эта пара, действительно, не запятнала свою любовь никакими корыстными соображениями или честолюбием. Думаю, что имея такой настрой сердец, они будут так же счастливы в браке, как был счастлив и я с моей покойной супругой…

– Не стоит грустить и унывать, сын мой, – утешил священник, уловив печаль в словах графа. – Здесь, на земле, неизбежны утраты и разлуки. Но ведь мы видим лишь небольшую часть картины мира. Я верю, что и ваши родители, и ваша супруга, графиня Глория, будут вместе с вами радоваться, когда молодые перед алтарём произнесут свои обеты.

– Да, я тоже верю в это, – признался граф. – Глория была бы счастлива, увидев, что наш сын нашёл девушку, с которой захотел соединить свою судьбу.

– Она и счастлива, можете не сомневаться. Итак, я вас жду завтра к началу службы. Разумеется, я сообщу клиру, что будет венчание – они должны всё подготовить. Но кто будет венчаться, сохраню в секрете.

Граф наклонился и поцеловал худую, словно пергаментную руку старого священника, а тот благословил его.

В замке царила предпраздничная суета. Фанни и Анна колдовали на кухне. К слову, Анна и Антоний были не просто удивлены, а прямо-таки потрясены изменениями, произошедшими в замке. Микельсы, как могли, отбивались от расспросов, говоря, что реставрацию проводила специально нанятая опытная бригада, которая уже покинула пределы замка. Также семья трактирщика была не в курсе того, что за празднество затевается в замке. Они знали о предстоящих раскопках: ещё бы, все номера в гостинице были забронированы на целое лето для проживания участников этих работ. Видели они также, что вместе с хозяевами в замок приехала и семья их друзей. Поэтому возникло предположение, что готовится праздничный ужин по поводу окончания реставрации замка и начала раскопок.

По случаю торжеств было решено накрыть стол в самом главном помещении замка – старинном зале. Большого количества гостей не предполагалось, но величественные своды зала как нельзя больше подходили к важности момента.

И вот он наступил, этот вечер, когда Полина Петерс должна была превратиться в Полину Вундерстайн.

На улочках городка почти никого не было, когда к ратуше подъехали три автомобиля. Люди прошли в здание так быстро, что вряд ли кто-то заметил их приезд.

Мэр встречал гостей у входа и сам сопроводил их в зал, где должна была состояться торжественная церемония.

На Полине было светлое элегантное платье и шляпка с небольшой вуалью, которая, очевидно, символизировала фату. От волнения она слегка побледнела, а её глаза сияли, как две звезды. Поль не мог оторвать от неё глаз. Сам он был в смокинге (Микельс настаивал на фраке, но, скрепя сердце, согласился на смокинг). В этом наряде он казался Полине совсем иным, почти незнакомым.