Тайна затонувшего конвоя

Огни поселка растаяли за спиной. Из полумрака постепенно вырастало нечто черное, изломанное. Это было одно из ответвлений кряжа Муста-Тунтури, где немцы возвели мощный оборонительный рубеж. Место действительно подходящее, если нужно спрятаться.

Андрей сделал остановку, погасил ближний свет, обернулся. За ним никто не следовал. Он сидел, вцепившись в руль, выжидал. Глаза его привыкли к сумраку. Светлая лента грунтовой дороги тянулась на запад.

Вскоре капитан продолжил путь, на этот раз без фар. Машина медленно двигалась по колее, огибала скопления валунов. Гряда была близко. На фоне темнеющего неба выделялась скала, какая-то причудливая, мрачная, похожая на рог носорога. Черный Клык.

Он свернул с дороги за сто метров до нее, завел машину за скопление валунов. Потом Андрей перебрался на заднее сиденье, натянул заранее припасенный свитер, вторые брюки, застегнул куртку на все пуговицы. Со здешней погодой лучше не связываться. Она и так благоволит. Дождь кончился, и холодно в меру.

Он проверил пистолет, загнал патрон в патронник. Неверов взял с собой фонарик, спички, курево, несколько леденцов, чтобы не очень скучать, выскользнул из машины и побежал, пригибаясь, к горке валунов.

«А точно мой «газик» не видно с дороги? Может, переставить его?» — подумал он, но отказался от этой затеи, решил положиться на всепобеждающий русский авось.

Капитан занял удобную позицию среди камней, положил рядом пистолет, запасся терпением. Он пролежал там не меньше часа, всматриваясь в темные очертания скал. Дорога, по которой ехал Андрей, достигала их и сворачивала влево. От нее отпочковывалась тропинка. Она тянулась вверх и пропадала за косогором.

Неверов знал, что эти типы не обязаны каждую ночь приходить сюда. Но вот что-то шевельнулось на гребне, в каменном месиве обрисовался силуэт. Рядом обозначился еще один. Люди прохаживались, курили. Острое зрение позволяло капитану разглядеть огоньки сигарет. Ветер доносил невнятные голоса. Потом огоньки погасли, но силуэты остались, сделались неподвижными.

«Нужду справляют», — догадался Андрей.

Через пару минут фигуры растворились в черноте.

Неверов сполз с камня, покурил в рукав перед дальней дорожкой, чтобы потом не хотелось, пристроил пистолет в боковой карман и пустился перебежками к скалам. Он на четвереньках карабкался по тропинке, смотрел во все глаза, падал плашмя, не дышал, когда ему что-то мерещилось. Капитан взобрался на косогор, сел на корточки.

Вдоль кряжа тянулась траншея, выдолбленная в монолите, за ней располагались брустверы, амбразуры, широкие площадки для пулеметных гнезд. Далее возвышались скалы. К ним вели извилистые тропки. Они ныряли в покатые ложбины, петляли среди булыжников, исчезали в пещерах.

Неверов подобрался к одной такой вот черной дыре, присел на корточки, стал слушать. Затем он перебежал к соседней, до нее было метров пятнадцать. Андрей рискнул включить фонарь на короткое время. Он не видел, что у него под ногами.

Кажется, нашел! Ветер завывал наверху, гудел с утробным причитанием, но капитан расслышал отдаленные голоса. Впереди мерцали блики света.

Андрей сжал рукоятку ТТ и вприсядку двинулся в черноту. Он сперва ощупывал ладонью каменный пол, а потом наступал на него. Там валялась каменная крошка, имеющая вредное свойство хрустеть. Проход в недра скалы сузился. Это был извилистый коридор высотой в человеческий рост.

Капитан несколько раз поднимался, упирался головой в шершавый потолок, снова приседал. Он уткнулся в стену, пошарил рукой, нашел поворот налево. Блики стали ярче, бормотание — явственнее.

Неверов прижался к стене, смещался, повторяя ее изгибы. Вот и очередной поворот, кажется, последний. Андрей переложил пистолет в левую руку, залег, высунул нос.

За углом находилась пещера, мрачный каменный мешок метров двадцати площадью. С бугристого потолка свисали сталактиты. Посреди пещеры горел небольшой костер, от него тянуло дымом и чем-то съедобным. Все это смешивалось с неприятным гнилостным запахом, исходящим от мертвого или долго не мытого тела. Очевидно, пещера была сквозной или имела отдушины. Дым поднимался к потолку и пропадал. У стены валялась мешковина. Рядом с костром — горка сушняка, грязная посуда, ведро с водой.

У костра сидели двое, один спиной к выходу, другой лицом. Щетинистая рожа, маленькие, сдвинутые к переносице глаза, хищный тонкий рот. В его облике было что-то нерусское, восточное. Хотя фуфайка и ватные штаны, в которых он щеголял, были вполне советские.

У дальней стены на мешковине кто-то лежал, ворочался, кряхтел. Этот тип приподнялся. В мутном свете объявилась опухшая физиономия, по которой тоже истосковался бритвенный станок.

— Жестко-то как! — прокряхтел этот экземпляр. — Да и холодом от стены несет.

— Так вали к костру, Цветной, — проворчал тот тип, который сидел спиной к Андрею.

Тот насторожился. Голос был в принципе знакомый. Он вспомнил субъекта, который ввалился к нему в жилище. Капитан тогда не смог подстрелить его. Он, кажется, повредил этому фрукту руку. Да, верно, тот неловко поддерживал правую конечность, потирал запястье.