Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло

В ожидании экипажа, за которым послал Ларсан, мы остановились в вестибюле. Все были крайне взволнованы. У господина де Марке в глазах блестели слезы. Воспользовавшись этой минутой всеобщего умиления, Рультабий обратился к Дарзаку:

– Вы не станете защищаться?

– Нет! – ответил арестованный.

– В таком случае я буду вас защищать, сударь.

– Вам это не удастся сделать, – сказал несчастный с горестной улыбкой. – Вам не под силу то, чего не смогли ни мадемуазель Станжерсон, ни я.

– Я это сделаю. – Голос Рультабия звучал на удивление спокойно и твердо. – Я это сделаю, господин Робер Дарзак, – продолжал он, – потому что знаю больше, чем вы!

– Довольно! – прошептал Дарзак почти сердито. – Такая напористость кажется странной.

– Не беспокойтесь, я буду знать ровно столько, сколько потребуется, чтобы спасти вас!

– Не надо знать ничего, молодой человек… если вам дорога наша признательность.

Тряхнув головой, Рультабий подошел едва ли не вплотную к Дарзаку.

– Послушайте, что я вам скажу, – молвил он тихим голосом, – и пусть это утешит вас! Вам известно только имя убийцы. Мадемуазель Станжерсон знает лишь одну его половинку, а я… я знаю обе половинки убийцы, я знаю его целиком!

Робер Дарзак широко раскрыл глаза – это должно было свидетельствовать о том, что он ни слова не понял из того, что сообщил ему сейчас Рультабий. Экипаж тем временем приехал, в нем находился Фредерик Ларсан. Туда приказали подняться Дарзаку с жандармом. Ларсан так и остался сидеть внутри.

Арестованного повезли в Корбе.

Глава XXV Рультабий отправляется в путешествие

В тот же вечер мы с Рультабием покинули Гландье и были счастливы: место это уже ничем не могло нас привлечь. Я заявил, что отказываюсь разгадывать тайну, тем более что, как выяснилось, тайна тут не одна, а Рультабий, дружески хлопнув меня по плечу, шепнул, что ему нечего больше искать в Гландье, так как тот поведал ему о себе все.

В Париж мы приехали около восьми часов. Наскоро поужинав, мы, чувствуя себя крайне усталыми, решили расстаться, назначив друг другу встречу на следующее утро у меня дома.

В условленный час Рультабий пришел ко мне. На нем был костюм английского сукна в клетку и котелок, в руках он держал зимнее пальто и дорожную сумку. Рультабий объявил, что отправляется в путешествие.

– Сколько времени вы собираетесь отсутствовать? – спросил я его.

– Месяц или два, – ответил он, – смотря по обстоятельствам.

Я не решился ничего у него выпытывать.

– А знаете, – продолжал он, – какое слово произнесла мадемуазель Станжерсон, глядя на господина Робера Дарзака, до того как потеряла сознание?

– Нет, никто его не расслышал…

– Ошибаетесь! – возразил Рультабий. – Я слышал! Она сказала ему: «Говори!»

– И господин Дарзак заговорит?

– Никогда!

Мне бы хотелось продолжить беседу, но Рультабий уже крепко жал мне руку на прощанье и желал доброго здоровья, так что я едва успел поинтересоваться:

– А вы не боитесь, что, пока вас нет, будет совершено новое покушение?

– Нет, – покачал он головой. – С тех пор как господин Дарзак в тюрьме, ничего такого я уже не опасаюсь. В свое время вы убедитесь, что я прав.

После этого странного заявления он простился со мной и ушел. Встретиться с ним вновь мне довелось лишь в зале суда, во время процесса Дарзака, когда Рультабий предстал перед публикой, дабы объяснить необъяснимое.

Глава XXVI, в которой все с нетерпением ожидают Жозефа Рультабия

15 января следующего года, то есть через два с половиной месяца после трагических событий, о которых я рассказал, «Эпок» опубликовала на первой полосе сенсационную статью: