Тайна жёлтой лилии (СИ)

– Уже тогда? – поразился Алефи. Если честно, Руйя была убеждена, что он об этом догадался.

– Да, уже тогда. Я, правда, ничего в тот миг чётко не обдумывала. Когда мы с Куро ели, я заметила печать в его котомке и сама не успела опомниться, как вытащила её. До вечера я прятала её в моей причёске, а перед сном переложила в духи.

– Царскую печать, – повторил Маро. – Печать с жёлтой лилией. Ты понимаешь, какое это, по меньшей мере, непочтение к роду Быка?

– Отлично понимаю, но согласись, отец: если бы я не пошла на это, хм, непочтение, ты бы казнил невиновного, а истинный преступник ещё, может быть, долгие годы оставался бы твоим ближайшим советником, – спокойно сказала она.

– С этим не поспоришь, дитя моё, – ответил Маро и дал знак стражникам. – Приступайте к делу.

– Тогда я уйду к себе, – сразу сказала Руйя.

– Ты не будешь присутствовать на казни? – удивился Маро.

– Я дико устала от крови и грязи, – отозвалась она. – Что казнь совершится, я не сомневаюсь, но смотреть на неё мне не хочется. Прости, отец, это моё последнее слово.

– Я тоже не останусь, – поддержал её Алефи. – Я сам едва этой казни избежал. Совершенно не хочется снова напоминать себе об этом.

Маро не очень-то и настаивал. Он сам с трудом заставлял себя принимать решения и отдавать приказы, когда больше всего ему хотелось бы уединиться где-нибудь со своей скорбью по жене, к которой теперь примешалось потрясение от предательства Кано. И он прекрасно понимал, что без дочери и вскружившего ей голову финикийца в убийстве Аэссы он бы не разобрался.

Едва выйдя из тронного зала, Руйя прислонилась к красной мраморной колонне:

– Ох! Неужели всё закончилось?

Подошедший следом Алефи, ничего не сказав, внезапно опустился перед ней на колени.

– Что с тобой? – даже испугалась Руйя.

– Ты спасла мне жизнь, светлейшая царевна, – склонил он голову. – Вся моя семья навеки перед тобой в долгу.

– Если бы не ты, Алефи, никогда бы не удалось призвать к ответу убийцу моей названой матери и её маленького дитяти, – поклонилась она в ответ. – Это искупает твой долг сполна.

– Какое счастье! – уже без всякого вежливого словоплётства воскликнул, вставая, Алефи. – Значит, ты мне ничем не обязана!

– И ты мне тоже, – радостно подтвердила девушка.

Финикиец опёрся рукой о колонну:

– Царевна, я бы с удовольствием провёл с тобой ещё много времени, но на то, чтобы пережить эти два дня, у меня ушло столько сил…

– У меня тоже, – усмехнулась Руйя. – Я засыпаю на ходу.

– Но Маро предоставил мне покои во дворце, поэтому увидимся мы с тобой скоро.

– Угу, – у Руйи слипались глаза.

Он на мгновение коснулся рукой её щеки:

– Сладких снов, Руйя.

Уже придя к себе в спальню, Руйя осознала, что он не назвал её царевной.

В постели она ещё долго тихонько плакала, но впервые за эти дни слёзы приносили ей настоящее облегчение.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

После прошлой части я случайно раньше времени поставила статус «Завершён». Простите, это было чисто невнимательностью, эпилог планировался всегда.

Гавань Мальи была разукрашена яркими букетами и лентами. Порывы свежего весеннего ветра то и дело поднимали пёстрый вихрь из соцветий. Не каждый день отплывают корабли в такие дали – горожане постарались с проводами на славу.

Руйя впервые была одета не в юбку и накидку, а в платье финикиянки, и груди с непривычки было очень жарко, зато гораздо легче было дышать без немилосердно сжимавшего талию пояса. Из-за нового наряда даже отлично знакомая Руйе Малья уже казалась чужой, неведомой страной.

– Надеюсь, дитя моё, ты останешься достойной дочерью Кносса, – Маро крепко обнял её. Руйя быстро сморгнула непрошеную слезинку – вот уж при прощании с отцом она не хотела раскисать! Но что было делать, если за прошедший год от прежнего отчуждения между ними осталось не то чтоб совсем ничего, но очень мало?

– Я не сомневаюсь, наша Руйя затмит всех красоток Гебала, – расплылась в улыбке Келла, следом за ним заключив девушку в объятия и потрепав по голове пухлой ладошкой.

Келла с минувшей зимы была царицей Кносса. Оплакав Аэссу, Маро был вынужден вновь устраивать смотрины – но выбирал он третью супругу совсем не так, как первых двух. С усталым равнодушием пройдя мимо череды ясноглазых красавиц, он остановился на бойкой, полной, широкой в кости вдовушке из Лассити, родившей покойному мужу двоих детей, и впервые уточнил, не мечтает ли она о ком-то другом.

Келла не мечтала и царицей стать согласилась – правда, с условием, что её не будут очень усердно учить придворной вежливости. Хотя она была мало похожа что на Илайю, что на Аэссу, они с Руйей сдружились – что-то было такое в весёлой толстушке, что сразу располагало к ней людей. Не только людей, кстати – Бык, чей нрав так и остался на редкость неприятным, рядом с новой царицей становился кротким, как ягнёнок.

Всего недели три назад Келла объявила, что ждёт ребёнка, в честь чего состоялись пышные Игры – правда, Бык выглядел на них намного менее устрашающим, чем обычно, потому что Келла перед самым началом заткнула ему за ухо огромную ромашку.