Тайна жёлтой лилии (СИ)

Руйя допила из кувшина остатки разбавленного вина. У неё по-прежнему камень лежал на сердце, когда она обо всём этом говорила. Люди, которых она знала с детства…

– Вот тут, конечно, счастье, что тебе поверила именно я, – сказала она. – Многие вообще ни о чём из этого не знают… Горбатость советника Кано – не следствие долгих трудов над папирусами, как думают народ и большинство придворных. Он появился таким на свет. Точно так же горбат с рождения его отец, гончар Тодо, которого я знаю только потому, что ходила с отцом и матерью на тайные совещания с Кано в домишко Тодо и его жены.

В глазах Алефи отразилось понимание:

– Всё ясно! И если бы младенец Аэссы тоже родился кривеньким…

– …То тут уже мой отец, сопоставив одно с другим, докопался бы до истины. Казнил бы он обоих без разговоров – даже если бы он поверил, а я думаю, что поверил бы, что Аэсса была взята силой… зависит это от неё или нет, супруга сына Быка должна блюсти брачное ложе. А ты лучше других знаешь, как относится мой отец к казням, которых сам не желает, но которые при этом необходимы… якобы, – поморщилась она.

– Ужас, – прошептал Алефи. – Какой ужас. Но как ты догадалась, что это был Кано? Неужели ты сразу поняла… про ребёнка?

– Что ты! Просто, когда мы с ним говорили – я его о костяном ноже расспрашивала, – он упомянул, что, дескать, ты не захотел марать свой бронзовый меч.

– И что же навело тебя на подозрения? Он мог просто считать меня убийцей Аэссы, как считали многие…

– Мог. Но вот знать, что твой меч из бронзы, он не мог. Я-то помню, – слабо улыбнулась Руйя, – ты, когда тебя схватили, сказал просто о мече, но не из чего он был сделан. Кано до этого знал о тебе только понаслышке, а так как ты приехал в Кносс совсем недавно, вряд ли все кричат о том, какое там ты носишь оружие – ты же даже не воин, а посланник. Меч мог бы быть медным или костяным.

– Ещё полно ревнителей старых времён, которые до сих пор предпочитают клинки из камня, – добавил Алефи.

– Понимаешь, твоё появление сильно помешало Кано.

– Я просто решил пройти к стойлу и посмотреть на вашего Быка.

– Ну вот, и Кано это спутало все расчёты. Если бы он ушёл незамеченным, убийство Аэссы не удалось бы раскрыть никогда. Наскоро сделанный ножик, никаких следов… А тут пришлось задержаться и драться с тобой. Кано тебя обезоружил, но услышал шаги – мои – и был вынужден бежать. Из-за такой череды неприятных неожиданностей он немного запаниковал и не выбросил твой меч, пока не стало слишком поздно.

– Так где же он его спрятал? – Алефи успел немного почистить лезвие меча, но всё равно тот выглядел так, словно год провалялся на пыльной дороге.

– В стене.

– Что? В дворцовой, что ли? Там почти сплошной камень. Или Кано знает какие-то тайники?

– В стене родительского дома. Тодо и Китта живут бедно – в этом уже Кано не виноват, он много раз предлагал построить им хороший дом, но они не то слишком робкие, не то слишком гордые, я сама не очень понимаю. Стены у них – толстые прутья и глина, да ещё бесчисленные щели. А глины этой и рядом с домом тоже много, Тодо же гончар, и он где-то раз в десять дней готовит себе большой запас. Кано сунул меч в одну из щелей и замазал наскоро глиной, а потом при первой же возможности пошёл к родителям погостить и спрятал меч понадёжнее, но всё там же. Причина простая – о том, кем Тодо и Китта ему приходятся, не знает почти никто, живут они на отшибе, а он всегда следит, чтобы его как можно меньше народу видело и узнавало, когда он их навещает. Поэтому, кстати, он и скрылся так ловко из лабиринта – привычка. Даже если бы твой меч стали искать, никому не пришло бы в голову заняться поисками в шалаше полунищего гончара.

Потрясённый Алефи сидел не шевелясь. Наконец он вымолвил:

– А тебе почему пришло?

– Ну я-то как раз из тех, кто знает, где тайное убежище Кано. Отец часто устраивал там особо секретные советы. Но мы с отцом Кано не подозревали, поэтому он не думал, что кто-то из нас найдёт меч.

– Если бы ты посчитала меня убийцей, никто бы его и не нашёл, – кивнул Алефи.

– Ну да, разве что после смерти Тодо и Китты отыскали бы в развалинах шалаша, но к тому времени, – Руйя вздрогнула, – ты уже был бы давно казнён… Итак, я-то тоже всё окончательно поняла только сегодня с утра, когда сюда зашёл отец сказать о поездке в Фаист.

– А Фаист здесь при чём?

– Отец упомянул, что Кано туда ездил как раз во время предыдущих Игр. Кано действительно никогда любителем зрелищ и праздников не был… Так вот, а Лисса – та торговка фруктами, помнишь – вспоминала, что на прошлых Играх «господин советник» дал ей серебра. Как у меня в голове это сложилось, я и начала понимать. Взяла полную шкатулку драгоценностей и бегом кинулась в город. Когда я стала допрашивать Лиссу, она, бедолага, долго отпиралась, мне уже пришлось кровью и рогами Быка поклясться, что с ней ничего не стрясётся. Кано дал ей мину серебра, чтобы она никому не проболталась, что он приехал из Фаиста раньше времени.

– Какой же он всё-таки оказался гад, – сквозь зубы сказал Алефи. – Как ты думаешь, Маро твоим вычислениям поверит?