Тайна жёлтых нарциссов

— Но как?.. Откуда ты узнал?

— Я догадался, — ответил он самодовольно улыбаясь. — Очевидно, он настоял на сохранении ею фамилии Райдер. Не так ли?

Она кивнула.

— Моя мать встретилась с ним семь лет назад, когда мы жили в Харрогэте. У матери было небольшое состояние, а Мильбург, похоже, думал, что у нее значительно больше, чем оказалось на самом деле. Он был чрезвычайно внимателен к ней, очень любезен, он тогда рассказал ей, что владеет большим торговым домом в городе. Мать верила ему во всем.

— Очевидно, Мильбург и растратил деньги фирмы, чтобы твоя мать могла хорошо жить?

Она отрицательно покачала головой.

— Это верно лишь отчасти. Моя мать о растратах и не догадывалась. Он купил этот большой дом в Гертфорде, по-княжески обставил его и еще год назад держал два автомобиля. Только из-за моих возражений он вынужден был жить проще и скромнее. Можешь ли ты представить, сколько выстрадала я в этом году, после того как поняла, что счастье моей матери может рухнуть, если она узнает о его скверных поступках.

— Ну а как ты сама, Одетта, узнала о его делах?

— Вскоре после свадьбы матери я как-то зашла в торговый дом Лайна. Одна из служащих обошлась со мною неучтиво. Но я бы промолчала, если б свидетелем инцидента не оказался начальник этой девушки. Он уволил ее, и когда я пыталась заступиться за уволенную, виня во всем себя, то он настоял на том, чтобы я поговорила с управляющим. Меня провели в его кабинет, где я и увидела вдруг мистера Мильбурга. Вот тогда я и поняла, что он живет двойной жизнью. Он уговаривал меня, чтоб я молчала, расписывая ужасные последствия, могущие быть в том случае, если я раскрою матери глаза... Он сказал мне, что у него растраты, но что все можно поправить, если я тоже поступлю в дело. Он говорил о крупных суммах, вложенных им в разные спекуляции, от которых ожидалась крупная прибыль. Этими деньгами он собирался покрыть недостачу. Вот потому-то я и стала работать кассиршей в торговом доме. Но он сейчас же, с первого момента нарушил данное обещание...

— Но я все-таки не понимаю, почему он хотел, чтобы ты работала у него?

— Должность была контрольной, и если бы вместо меня был другой, то его растраты легко раскрылись бы. Он знал, что все справки по расчетам прежде всего проходят через мои руки, а ему нужен был человек, информирующий его обо всем. Прямо он мне этого не говорил. Но скоро я и сама во всем разобралась...

И она рассказала, что за жизнь ей пришлось вести, как тяжко давило ее сознание своей вины, какие муки совести терзали ее день и ночь.

— С первого момента он сделал меня сообщницей. Что с того, что сама я не воровала, если благодаря моему молчанию он скрывал все свои растраты и подтасовки. Я думала, что, помогая ему в этом, спасаю свою мать от стыда и позора, которых не избежать бы ей, если истинное лицо Мильбурга увидят все. Не сразу, но я поняла, что он принуждает меня ко лжи не для спасения моей матери от позора, не для того, чтобы иметь время исправить положение дел, он просто совершал и совершал все новые растраты...

Она взглянула на Тарлинга и печально улыбнулась:

— Теперь мне все равно, я совершенно не боюсь рассказывать это вам, сыщику. Мне даже стало безразлично, что страдала я все эти годы напрасно. Я говорю потому, что правда, наконец, должна выплыть на свет Божий, какие бы последствия это не имело.

Она замолчала, и молчала довольно долго, а потом сказала:

— А теперь я расскажу, что случилось в ночь убийства. 

XXVI

Наступило глубокое молчание. Тарлинг слышал удары своего сердца.

— Когда в тот вечер я ушла из дела, я решила поехать к матери на два-три дня и отдохнуть до поступления на новую службу. Мистер Мильбург проводил в Гертфорде только конец недели. До его приезда я бы успела уехать, так как теперь стало совершенно невозможным делом — жить с ним под одной крышей после всего, что я узнала о нем.

Я вышла из дому примерно в половине седьмого вечера. Точно до минуты не помню, но не позже половины седьмого, ведь я хотела выехать в Гертфорд семичасовым поездом. На станции, купив билет, я убирала его в сумочку, как вдруг кто-то коснулся моей руки. Я обернулась и увидела мистера Мильбурга, он показался мне взволнованным и подавленным. Он попросил меня поехать следующим поездом и зайти с ним в ближайший ресторанчик, где у него заказан отдельный кабинет. Он говорил о дурных известиях, которыми ему необходимо со мной поделиться.

Я сдала багаж на хранение и пошла за ним. Мы поужинали, и он тем временем рассказал мне, что находится на грани разорения. Мистер Лайн, сказал он, поручил одному сыщику собрать против него материалы, но отложил это свое намерение, поскольку решил, что у него есть более важное дело: отомстить строптивой кассирше, то есть мне. Мильбург сказал мне:

— Ты одна можешь спасти положение.

— Как? Что я должна сделать?

— Проще всего взять всю ответственность за растрату на себя, иначе я не представляю, что будет с твоей матерью...»