Тайна жёлтых нарциссов

— Одетта! Одетта! — прошептал он. — Разве ты не чувствуешь, что я люблю тебя больше всего на свете, что я готов жизнь свою отдать, лишь бы уберечь тебя от несчастья? Ты действительно ничего не хочешь сказать мне?

— Нет, нет, — простонала она. — Прошу тебя, не спрашивай меня ни о чем. Я боюсь... О, как я боюсь...

Он прижал ее к себе, прикоснулся щекой к ее щеке, погладил ее волосы.

— Но ведь ты не должна бояться меня, — голос его был настойчив, — и если бы ты заслуживала все муки ада, и если молчишь, чтобы взять кого-то под защиту, я бы тоже защитил его, потому что я безгранично люблю тебя, Одетта.

— Нет, нет! — воскликнула она и оттолкнула его, упершись своими маленькими руками в его грудь. — Не спрашивай меня!..

— Спросите лучше меня!

Тарлинг мгновенно обернулся. В дверях стоял какой-то господин.

— Мильбург! — с яростью сказал Тарлинг.

— Да, Мильбург, — с издевкой в голосе ответил тот. — Мне очень жаль, что я прервал столь красивую сцену, но обстоятельства настолько экстренны, что мне пришлось нарушить правила хорошего тона, мистер Тарлинг.

Сыщик выпустил девушку из объятий и пошел навстречу дьявольски улыбающемуся Мильбургу. Одним взглядом окинув его целиком, он заметил, что брючины внизу скреплены зажимами и залеплены грязью. Вот, значит, этот велосипедист!

— Это вы покинули дом миссис Райдер на велосипеде?

— Да, я частенько разъезжаю на велосипеде.

— На дамском?! Короче, что вам здесь нужно?

— Я хотел бы только, чтобы вы сдержали свое обещание, — мягко и вкрадчиво ответил Мильбург.

Тарлинг уставился на управляющего.

— Мое обещание? Я вам ничего не обещал.

— Вы обещали защищать преступника или того, кто попал в скверную историю, потому что защищал преступника.

Тарлинг подскочил.

— Вы хотите сказать... — хрипло начал он. — Не собираетесь ли вы обвинять...

— Я никого не обвиняю, а говорю как есть. Мы оба, мисс Райдер и я, попали в очень скверное положение. В вашей воле дать нам ускользнуть, чтобы мы могли скрыться в стране, не заключавшей с Англией конвенции о взаимной выдаче преступников.

Тарлинг шагнул в сторону Мильбурга, и тот отшатнулся.

— Вы обвиняете мисс Райдер в том, что она соучастница убийцы?

Мильбург улыбнулся, но было видно, что чувствует себя не очень плохо.

— Я ведь уже сказал, что не собираюсь никого обвинять. Что же касается убийства, — он пожал плечами, — вы все сможете понять, когда прочтете документы, запертые в портфеле. Я как раз собирался доставить его в укромное место.

Тарлинг взял портфель со стола.

— Завтра же я буду знать его содержимое. Замки не представят трудности...

— Вы можете прочесть содержание хранящегося в нем документа сейчас. Зачем ждать до завтра? — Мильбург вынул из кармана цепочку, на конце которой висела маленькая связка ключей. — Вот этот ключ, возьмите, мистер Тарлинг, и отоприте.

Тарлинг так и поступил.

Вдруг портфель был вырван у него из рук, и когда он обернулся, то увидел взволнованное лицо Одетты, в глазах которой стоял ужас.

— Нет, прошу вас, не читайте этого! — крикнула она вне себя.

Тарлинг отступил на шаг. Он заметил насмешку в лице Мильбурга, и охотнее всего сшиб бы его сейчас с ног.

— Вот как? Мисс Райдер не желает, чтобы я прочитал?..

— У нее есть все основания для этого. — Мильбург продолжал все так же дьявольски улыбаться.

Вдруг Одетта заговорила голосом твердым и ясным. Она сказала сыщику:

— Пожалуйста, мистер Тарлинг, возьмите это!

И она подала ему бумаги, вынутые ею из портфеля.

— У меня была причина... — тихо добавила она. — Но не та, о которой вы думаете...

Мильбург зашел слишком далеко, он, видно, сам себе все испортил. Тарлинг прочел на его лице глубокое разочарование. Тогда он без малейшего колебания начал читать. Но уже от первой строки у него перехватило дыхание.

«Признание Одетты Райдер»

— Великий Боже! — прошептал он, прочитав дальше.

Документ был краток и содержал всего несколько строк, писанных твердым красивым почерком Одетты.

«Я, Одетта Райдер, сам признаюсь, что в течение трех лет обкрадывала фирму Лайн и за это время растратила сумму в двадцать пять тысяч фунтов стерлингов»:

Тарлинг выронил бумагу на стол и бросился поддержать Одетту, падающую в обморок.

XXV