Тайна зимнего сада

Дэйзи подумала, не просветить ли их насчет прозвища, которое по секрету сообщил ей сержант Шоу, но решила, что из-за этого добродушному констеблю могут грозить неприятности. И потом, несколько последних вопросов Алека были адресованы лично Бену, он внимательно следил за реакцией на них секретаря и в любой момент мог перейти к вопросам, гораздо более интересным. Отвлеки сейчас Дэйзи его внимание, и он мог бы попросить ее оставить их вдвоем. Поэтому в ее интересах было сидеть тихо в надежде на то, что он позволит ей дослушать разговор с Беном.

Она совершенно не сомневалась в том, что оба симпатичны друг другу, но Алек никогда не позволил бы своим симпатиям влиять на ход расследования.

– Не исключено, что мне придется попросить снова раскопать эту клумбу, – продолжал Алек. – А если понадобится, то и весь сад. Но с этим можно подождать. Закопанные улики никуда не денутся. Давайте пока вернемся к ночи предполагаемого убийства Грейс Мосс. Не могли бы вы вспомнить, что делали вечером тринадцатого декабря, мистер Гудмэн? Для соблюдения формальности.

– Если на то пошло, я помню это очень хорошо. Леди Валерия внезапно перенесла их с мистером Парслоу отъезд в Антиб, поэтому после обеда завалила меня инструкциями по поводу того, что надлежало выполнить за время ее отсутствия.

– Но вы ведь секретарь сэра Рэджинальда?

– Я устраивался на работу в качестве секретаря сэра Рэджинальда и веду всю документацию, касающуюся его фермы. В принципе, ему нужно от меня совсем немного. Леди Валерия, со своей стороны, руководит дюжиной комитетов графства, каждый из которых требует большого количества бумажной работы: переписки, извещений, протоколов и тому подобного. К тому же я веду финансовые дела поместья: расчеты с торговцами, прислугой и так далее.

– Ясно. Я просто хотел прояснить это для себя. Значит, вы провели весь вечер с леди Валерией?

Дэйзи почувствовала разочарование. То есть, конечно, ее радовало, что у Бена нашлось алиби, если бы оно ему потребовалось, но, к сожалению, это означало алиби и для леди Валерии. А какая бы из нее вышла злодейка…

– Нет, не весь, – возразил вдруг Бен. – Где-то часов в десять или чуть раньше она отослала меня подготовить несколько последних бумаг, с тем чтобы она подписала их утром. В одиннадцать я решил прерваться на ночь, хотя это и означало бы необходимость встать пораньше, чтобы все доделать, прежде чем она спустится к завтраку.

– Вы были там один? С десяти до одиннадцати?

– Да, один.

Алек черкнул что-то в блокнот.

– Вы видели в тот вечер кого-либо еще?

– За обедом были все – это примерно с восьми до без четверти девять. Потом я никого не видел, кроме леди Валерии, до примерно без четверти двенадцать.

– Вы еще не легли?

– Я повалялся в горячей ванне. – Губы Бена изогнулись в невеселой ухмылке. – Моя нога иногда пошаливает. Болит как черт знает что.

– Война? Где это вас так угораздило?

– На Сомме. Вы тоже в тех краях побывали?

– Провел довольно много времени, летая над вами. Пилотировал разведчик.

– Ну, на земле было совсем невесело. Точнее, в земле. Но вы ни за какие коврижки не заставили бы меня подниматься на этих ваших этажерках из струн и парусины.

– Были и в этом свои удовольствия, – возразил Алек. – Но давайте вернемся к нашим баранам. Кого вы видели без четверти двенадцать?

– Ко мне в комнату зашел молодой Парслоу. – Бен говорил спокойно, но Дэйзи показалось, в его голосе возникла настороженность. – Он упрашивал леди Валерию – уже не в первый раз – взять меня с ними на юг Франции. Видите ли, английские зимы на меня паршиво действуют, а он юноша добросердечный. Он пришел сообщить мне, что его мать все еще и слышать об этом не хочет.

Бену ужасно не хочется, чтобы ему оказывали благодеяния из жалости, решила Дэйзи. А Себастьян достаточно проницателен, чтобы понимать такие вещи, вот он и умолчал о разговоре, пусть это и означало говорить неправду полиции. Надо только удостовериться в том, что это понял и Алек.

– Парслоу долго пробыл с вами?

– Всего несколько минут. С удовольствием сказал бы вам, что он провел у меня всю ночь… за картами, само собой. А какое конкретно время вас интересует, инспектор?

– Мы сами еще точно не знаем, только рассчитываем сузить рамки. За восемь недель многие воспоминания бледнеют и стираются, да и улики тоже. – Алек провел рукой по волосам – той самой темной шевелюре, которая первой привлекла внимание Дэйзи. – Как бы вы описали эмоциональное состояние Парслоу, когда он пришел к вам в комнату?

Теперь настороженность ощущалась более явственно.

– Его довольно сильно расстроила неуступчивость леди Валерии.

– Он был возбужден?

– Я бы так не сказал. Огорчен, не более того. Возможно, самым точным определением было бы «слегка взвинчен». Я предложил ему принять перед сном глоток виски для успокоения нервов.

– Вы не знаете, он последовал вашему совету?

– Представления не имею. Мое положение в этом доме не позволяет мне звонить слугам, вызывая их к себе в комнату. Если Себастьян и сделал это, то после возвращения в свою спальню. Впрочем, к этому времени мне удалось его немного успокоить.