Тайна зловещего родственника (ЛП)

— Во — первых, быть может, не всё сгорело, не всё обуглилось, — энергично возразила Трикси. — Во — вторых, откуда тебе известно, что там остались только клочки? Холст трудно разорвать руками, а успеть разрезать его Монти не мог; у него лишней минуты не было. Он очень рисковал. На мои взгляд, Монти должен был запихнуть свернутые в трубку картины под дрова и поднести к ним горящую спичку. О том, чтобы стоять и ждать, пока они сгорят дотла, даже речи быть не может. Это слишком долго, и пойти на это Монти безусловно не посмел. Следовательно, в случае особого везения мы отыщем в камине большие куски холста, не тронутые огнем. Например, уцелевшую часть лица бабушки или дедушки, где изображены глаза. Согласна?

— Ты прочитала слишком много детективных романов, — вздохнув, сказала Ди. — В радиопередачах, в телевизионных фильмах самые ценные «ключи» к раскрытию тайны сыщики тоже обязательно находят в каминах. В реальной жизни, увы, подобные вещи не случаются.

— Нет, случаются, — запротестовала обиженная Трикси. — Очень даже случаются. Если бы ты хоть иногда читала газеты, ты бы знала, что вина преступника часто бывает доказана с помощью кусочка стекла или ткани. Или даже какого-нибудь полусгоревшего клочка бумаги. Пожалуйста, Ди, не упрямься, пойдем поглядим, нет ли чего в вашем камине.

— Сделать это мы не можем, — возразила Диана. — Телевизор стоит как раз на террасе, и дядя Монти просидит около него, как пришитый, часа полтора, не меньше. Есть несколько передач, которые этот человек не пропустит ни за что на свете. Одну из них именно сейчас он созерцает. Остальными будет наслаждаться вечером.

Она вдруг расхохоталась.

— Папу это доводит буквально до бешенства. Ты не представляешь, как он психует! С тех пор как к нам прибыл дядя Монти, хозяина дома лишили возможности смотреть несколько любимых передач. Поэтому он вчера купил еще один телевизор, специально для дяди Монти, и распорядился, чтобы его завтра же установили в «Робине». В нашем жилом автоприцепе, тебе отлично известном. Папа, между прочим, подарил его дяде Монти. Так что он уже не наш.

— Но зачем? — со смехом спросила Трикси. — Зачем мистер Линч это сделал? Неужели ваш громадный дом недостаточно велик для того, чтобы в нем уместились они оба — твой отец и твой так называемый дядя?

— Постой, я только сейчас вспомнила, что не рассказала тебе про чек! Надо же — забыла! — вместо ответа взволнованно воскликнула Ди, — Папа больше не в силах выносить присутствие дяди Монти. Он его просто органически не переваривает. Как только папе удастся продать несколько облигаций, он вручит своему новому родственнику пятьдесят тысяч долларов, чтобы тот мог незамедлительно убраться отсюда, уехать на побережье и проворачивать там какие — то свои дела, о которых он постоянно талдычит нашему семейству. Трикси чуть не задохнулась от гнева.

— Этого ни в коем случае нельзя допустить! Должна же быть справедливость на свете! Когда мистер Линч собирается продать свои облигации?

— Откуда мне знать? — отвечала Ди. — Наверное, операция зависит от уровня цен на бирже. Хотя, по совести говоря, мне кажется, папа готов пойти даже на потерю крупной суммы, лишь бы поскорее избавиться от моего дорогого дяди. От нашего ненаглядного дядюшки Монти. Кстати, мне папа обо всем этом не сказал ни слова. Но я случайно слышала их разговор с мамой и всё поняла. Не знаю, как мама относится к отъезду Монти из нашего дома, но зато знаю, что она до смерти обрадовалась папиному решению отвалить ему такую кучу денег.

— До того как это произойдет, мы должны… Мы обязаны доказать, что он самозванец и присвоил себе имя другого человека в корыстных целях, — объявила Трикси непререкаемым тоном. — Можешь ты сейчас же пойти к своей матери и спросить, какие глаза были у ее родителей?

— Я ее уже спрашивала, — признала Ди. — Вчера вечером спрашивала, едва только улучила момент, когда Монти не околачивался поблизости. Знаешь, что она мне сказала? Что ей по этому поводу ничего не известно. Ее родители умерли, когда ей было несколько месяцев от роду.

— Но портреты! — настойчиво проговорила Трикси. — Она же сотни раз видела их портреты!

— Мама сразу так расстроилась, когда я начала разговор о дедушке и бабушке, что у меня не хватило смелости даже упомянуть про портреты.

— Но ты — то, — не отступала Трикси, — ты — то эти портреты тоже видела, и не однажды.

Диана слегка смутилась.

— Видела, разумеется. Но, знаешь, с глазами, я заметила, связана довольно странная вещь. Цвет чужих глаз как — то не запоминаешь и вообще особого внимания на него не обращаешь. На цвет. До вчерашнего дня я не сомневалась в том, что у Белки синие глаза. А она считала, что раз у меня черные волосы, то и глаза, значит, тоже черные. Но у меня они вовсе не черные. Они фиалкового цвета.

— Стало быть, — с явным самодовольством комментировала Трикси, — я наделена способностью замечать гораздо больше, чем все остальные люди. Или почти все.