Тайна золотого орла

Ночное небо тревожно светилось миллиардами звезд. Седая луна зловеще отсвечивала на траурном небосклоне. На крыше самого высокого здания в городе, бывшей колокольне разрушенного Успенского собора, превращенного в музей атеизма, возле потускневшего позолоченного шпиля неподвижно стоял Злой Дух. Выразительные глаза его буравили город, чернеющий нелатаными крышами, покосившимися домами и темными пятнами дико растущих деревьев.

Над городом клубилась черная мгла. Обычные люди не видели темные витиеватые потоки, но Лукавый любовался ими. На скуластом лице его появилась самодовольная улыбка.

Рядом с уцелевшей колокольней, на месте разрушенного собора, был разбит газон, пестреющий желтыми точками хаотично выросших одуванчиков. Он посмотрел на клумбу. Из фундамента храма еще исходил слабый белый свет.

Вышла полная луна и засветилась, как неоновая лампа. Лунные пятна сделались выпуклыми и превратились в свернувшегося дракона. Чудовище глянуло на Лукавого черными глазами и подмигнуло.

Господин расправил плечи. За спиной хлопнули перепончатые, когтистые крылья, как у гигантской летучей мыши. Легко взмахнув ими, он полетел над ночной Полтавой. Тень от расправленных крыльев темным шелком накрыла весь город. Повелитель кружил над одними и теми же местами.

Неровная каменка, которой был выложен спуск вдоль Мазуривского яра, отсвечивала темной водой в узких канальцах между камнями. Парк Победы спускался ощетинившимися деревьями до тихих прудов, затянутых коричневой тиной. Иногда в них заплывали русалки и водяные. Центральные улицы белели низкими, покосившимися мазанками. Дома отсвечивали темным, и только уцелевшие Спасская с Макариевской церкви светили слабым белым светом. Летун болезненно морщился, глядя на тусклые церковные кресты.

Красный флаг на здании горисполкома нервно трепыхался на ветру. Вдруг полотнище наполнилось настоящей кровью, набухло и запузырилось. Кровь начала капать на крышу, с крыши – на мостовую, с мостовой – на землю. Затем – разбрызгалась по городу.

На грязных улицах практически никого не было. Люди сидели в унылых жилищах. Редкие прохожие интуитивно вжимали голову в плечи и старались быстрее добраться до своих квартир.

Господин пролетел над домом номер 1 по улице Советской. Монументальный прямоугольник здания с выпуклыми пятиконечными звездами на фасаде встретил его гробовым молчанием. Угол дома на третьем этаже светится одному ему видимым светом из тончайших золототканых лучей. Это была защита неба. Господин поморщился, из глаз брызнул черный огонь, и Злой Дух молча полетел дальше.

Огромный мрачный зал был опоясан черными массивными колоннами. Пилястры колонн представляли клубки живых змей. Рептилии извивались, поблескивая в тусклом свете бесчисленными кольцами. Свет исходил не с потолка, а с пола, который представлял неистово клокочущий огонь под прозрачной пластиной. Потолок был выполнен в виде серого клубящегося дыма.

В конце зала стояло массивное кресло цвета ночи. Высокая спинка, широкие подлокотники, толстые ножки. На троне, с печальным видом, сидел Господин. Огненные глаза его были обращены в противоположный конец зала. Крупное, скальное лицо сохраняло неподвижность.

В зал, хромая, вошел Кобо в виде демона. Все его тело было изуродовано, лохматая шерсть во многих местах вырвана.

– Ты очень плохо работаешь! – с мрачным видом сказал Господин.

– Я не смог их найти. Если б они не вышли в город, то…

– Меня не интересуют отговорки! Мне нужен результат! Мне нужен венок! – грубо перебил его тот. – Любой ценой! Ре-зуль-тат!

– Но, если я появлюсь на поверхности, меня уничтожат, – сказал Кобо плачущим голосом.

– Это твои проблемы! Без венка не возвращайся! – Господин отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

Николай Иванович показал друзьям две кровати, стоящие в дальнем углу комнаты. Дима сел на кровать и почувствовал сильную слабость. Не усталость, а именно слабость. Лег, мышцы ног начало ломать, как после десятикилометрового кросса. Кровь застучала в висках. Открывать глаза стало больно. Лоб сделался горячим и липким.

– Андрюха! У меня, кажется… температура, – слабым голосом вымолвил Дима.

– Ты что, Димка? Какая температура? Лето на дворе! – удивился Дорошенко.

Андрей позвал Михайленко. Николай Иванович принес градусник. Измерили температуру. Упрямая ртутная шкала термометра показала тридцать девять градусов.

– Ого! Как же это тебя угораздило? – покачал головой преподаватель истории.

А Дима уже чувствовал, как его бросает на волнах. Вверх, вниз, вправо, влево. Горло сдавило, появился хриплый кашель. Все признаки простуды были налицо. Он закрыл глаза. Николай Иванович стал водить руками по лбу и по груди больного. Стало немного легче, но вскоре Дима опять провалился в забытье.

Мерцала летняя ночь. Колыхались удивительно яркие звезды. Появилось сосредоточенное лицо Петра I. Царь внимательно посмотрел на Томина.

Лик его ужасен,
Он весь как Божия гроза.