Тайна золотого орла

Лицо безмолвного Петра вскоре куда-то исчезло. Протаял одухотворенный облик Николая П. Борода аккуратно подстрижена. Волосы красиво уложены. Глаза глядят с пониманием.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – спокойным голосом молвил государь.

Затем появилось нахмуренное лицо Ленина. Ильич явно был чем-то недоволен. Глаза его метали искры. Вскоре искры поплыли, оставляя светящиеся дорожки, напоминающие молнии. Подвижная тень вождя мирового пролетариата четко отпечаталась на светлой стене. При повороте головы хорошо просматривалась аккуратная клинообразная бородка, а взъерошенные жиденькие волосики по краям блюдцевидной сверкающей лысины напоминали два острых рожка. На стене создалась полная иллюзия остроконечных рогов.

«А может, это и есть рожки!» – подумал Дима.

В темно-вишневой тени Ильича поистине было что-то дьявольское. Лицо крутящего головой вождя начало быстро таять и искажаться до безобразия вместе с теряющей четкость тенью. Рога удлинились, начали ломаться и медленно исчезли. Начали расти полтавские соборы. Храмы словно надувались, становились выпуклыми, рельефными. Затем застыли, поблескивая золотыми крестами. Их было несколько десятков. Разные по величине и архитектуре, но все излучали светлую энергию, направленную к небу. Вот, словно рождественский пряник, стоит великолепный Всехсвятский собор. Солнце весело блестит на крестах и куполах. Лепные украшения радуют глаз. К собору быстро подбежали какие-то люди в зеленых гимнастерках с большими красными звездами на островерхих фуражках.

«Что они делают?» – недоумевал Томин.

Зеленые гимнастерки подложили под фундамент широкие деревянные ящики и отошли на почтительное расстояние. Прогремел взрыв. Ощутимо вздрогнула земля. Клубы бурой пыли поднялись и накрыли кресты. Пыль рассеялась, собор остался стоять, только стекла вылетели да штукатурка в нескольких местах отвалилась.

В толпе людей послышался недовольный ропот. Прогремел еще один взрыв. Даже солнце на секунду скрылось в клубах дыма, но собор только пошатнулся. А от третьего взрыва колокольня наклонилась и вместе с крестом тяжело рухнула на булыжную мостовую. Собор с грохотом обвалился, утопая в клубах строительной пыли. Когда дым рассеялся, на месте собора, как после огромного костра, образовался грязно-коричневый овал кирпичного крошева.

Зеленые гимнастерки радостно закричали и запрыгали.

Дима присмотрелся.

«Да не люди это вовсе. Хвостатые и рогатые черти беснуются и радостно гогочут».

Вот, словно сдуваясь, тонет в клубах серого дыма Воскресенский собор, за ним Сретенский и Успенский. Из клубов дыма выходят черти и идут на Диму. Морды – свирепые, зубы – острые. Их много. Они уже совсем близко. Сейчас его схватят.

– А!.. – Дима проснулся в липком поту.

В комнате горел нижний свет. Над ним участливо склонился Михайленко.

– У тебя жар, Дима. Мы вызвали скорую помощь, – скупо пояснил Николай Иванович.

Андрей принес горячий чай:

– На, Димон, пей. Не повредит.

Томин выпил. Горячая влага животворной волной разлилась по телу и немного утолила жажду, но жар не спадал. Больной снова закашлялся, и кашель пошел уже глубинный, надсадный. Откашлявшись, Дима снова плюхнулся на кровать.

Раздался осторожный звонок. Николай Иванович бросился открывать. Дверь разблокировал. На лестничной клетке, переступая с ноги на ногу, стоял толстенький доктор невысокого роста. Белый, слегка выцветший халат с трудом сошелся на округлом животике. На голове, словно вросла в волосы, торчала белоснежная шапочка. На мясистом носу сверкали маленькие очки. По обе стороны от доктора красовались две молоденькие миловидные медсестры.

Медики зашли в комнату. Одна медсестра несла большой металлический чемодан с красным крестом. Николай Иванович открыл окна.

– Ну-с, что у нас случилось? – глядя на Диму поверх очков, произнес доктор, и Диме показалось, что в его глазах сверкнул недобрый огонек.

Медсестра открыла чемодан. Оттуда сильно полыхнуло черное пламя. Дима присмотрелся – не медсестра, а демоница с огромной зубатой пастью, тонким раздвоенным языком и совершенно без одежды. Вместо доктора стоял Кобо. Когтистой лапой демон держал Николая Ивановича за горло, тот уже не дышал. Из разорванной сонной артерии историка, поблескивая на изгибах, обильно текла кровь, меняя цвет рубашки на темно-красный.

Дима присел на кровати. По лбу маленькими ручейками заструился пот. Одежда его прилипла к телу. Андрей стоял неподвижно, прикрывая собой друга.

– Вот вы и попались, щенки! Где венок? – страшно прорычал Кобо и опустил лапу.

Михайленко безвольно уронил голову на грудь. Ребята потрясенно молчали.

– Сейчас я вас сожру! – осклабился Кобо и сделал шаг вперед.

Демоницы выпрямились. Их пышные формы соблазнительно качнулись.

– Венок у него, – спокойно ответил Андрей, уверенно указывая на мертвого Николая Ивановича.

Тело преподавателя еще больше наклонилось. Кровь продолжала течь по груди, обильно напитывая рубашку.

– Врешь!!! – как резаный заорал Кобо. – Для начала я тебя искалечу, – молвил он и метнул огонь в ноги Андрею.