Тайная игра

— Вам никогда не бывает одиноко, Мануэль? — неожиданно для самого себя спросил он вслух.

— Бывает.

Казалось, инквизитор не удивился этому вопросу.

Сколько я всего наболтал. Что в голове, то на языке. Самая лучшая сыворотка правды этот ихор. Завтра пожалею.

Наверное.

Машина остановилась. Буран усиливался, лобовое стекло было залеплено снегом. По нему туда-сюда с тихим скрежетом елозили дворники, расчищая окошко темноты.

— Приехали. Идемте, я вас провожу, — голос Мануэля донесся, как из-под воды. Крепкая рука подхватила Лео под локоть. — Вам надо подышать свежим воздухом и выпить горячего чаю. Куда идти, показывайте.

— В п-подворотню.

Снаружи Лео сразу зазнобило. Он поднял голову, оглядываясь. Инквизитор уже тащил его в родную подворотню.

— Р-разве я говорил вам точный адрес?

— Да вы сами его не знаете, Лео, — фыркнул тот, — но в школьной учетной книге все ваши персональные данные имеются. На каком этаже вы живете?

— Н-на пятом.

— Держитесь. Ключи у вас с собой?

Лео смутно заметил, что они уже поднимаются по ступенькам и лестница больше не пахнет объедками и нечистотой, воздух не кажется спертым, всюду растекается сладкий медовый аромат, стены словно бы слабо светятся, очерченные в углах золотым контуром. Инквизитор о чем-то его спросил, потом вроде бы щелкнул замок, и Лео обнаружил себя сидящим на стуле в собственной комнате. Его лихорадило, жар накатывал волнами. Мануэль включил свет, подошел к раковине, не обнаружил в кране ни капли воды. Звякнул кувшином — тот тоже оказался пуст.

— Лео, у вас есть вода?

— В… в чайнике.

Послышалось журчание. Лео потряс головой, пытаясь отогнать одурь. Стены сходились и расходились, перед глазами вспыхивали алые и золотые круги.

— У вас интоксикация ихором, — спокойно сказал инквизитор, садясь на кровать напротив. — Не пугайтесь. Я вымыл руки, он больше не истекает, минут через десять все пройдет.

— Вы… вы кто такой? — губы казались распухшими и с трудом слушались.

Создание Старшей Реальности помолчало, глядя на Лео черными ничего не выражающими глазами. Казалось, что под его кожей пульсирует живой огонь. В смоляных радужках тоже отсверкивало алым.

— Кто я такой, хм… Проекция, как вы правильно догадались. Материализованная проекция инволютивного прямого служебного вихря сефиры Суровости. Вернее, только часть. Почти четыреста лет назад некий инквизитор заполучил некие тайные имена и знаки. Он воспользовался ими, совершив обряд эвокации. Но призвал он не огненную элементаль, как рассчитывал, а…

— Огненного змея Гибуры, — прошептал Лео потрясенно.

— Именно так. Глупец даже не понял, сколь сильно промахнулся, потому что погиб на месте. Я… я оказался на свободе, в чужом для меня мире, наполненном непонятными созданиями. Тогда тоже шла война… впрочем, война идет все время, всегда и везде.

— А тогда какая была?

— Мятеж Оранжевого герцога, знаете такого? Должны знать, хотя бы из курса истории у вас в Университете.

Лео покивал. Мануэль посмотрел на свои ладони — раны, проеденные ядом кладбищенской свиньи, уже затянулись.

— Я выбрался из горящей лаборатории… помню, как все сминалось, оплавлялось и текло от моих касаний, хоть я старался ничего лишний раз не трогать… но все рушилось и обращалось в прах. К тому же, воплощение прошло… как бы это сказать… не слишком гладко. Проекция мерцала, ипостаси сменяли друг друга так часто, что все слилось в череду вспышек. Потом… одна из ипостасей, не я, перехватила контроль, и несколько месяцев я вообще не помню. Помню только, что было очень холодно. Адский холод. Летом в Иберии сорок градусов в тени. Как же я мерз. Потом… ипостаси надоело метаться по Европе, и я снова пришел в себя в каком-то трактире посреди Нижних Земель. Там я познакомился с одним студиозусом, он путешествовал из университета в университет, сам преподавал и умел не только читать книжки, но и лечить, и кое в чем действительно разбирался. Забавно, что судьба меня свела именно с католиком — в Нижних-то Землях!

Мануэль немного помолчал, рассматривая свои руки.

— Тот студиозус рассказал мне о том, как устроен человеческий мир, научил отличать будущее от прошлого, иначе я постоянно путался. Познакомил с христианством и католической верой. Я был очень юн по меркам вашего мира.

— Это и был тот друг, из-за которого вы носите ошейник? — вспомнил Лео.

В висках у него все еще стучало, горло и язык горели, будто он глотнул перечной настойки. Правда, мысли больше не путались, и на том спасибо. Мануэль кивнул, не глядя на Лео.

— Он ни к чему не принуждал меня. Но проповеди были такими впечатляющими. Через полгода совместных странствий я окончательно проникся идеями матери нашей Церкви, принял крещение и явился в Ватикан, желая примкнуть к коллегии иезуитов. Почему-то их устав показался мне наиболее близким.

— Наверное, потому, что Гибура — это все-таки сефира строгости и суровости, — сорвалось у Лео с языка. — Где же больше суровости, чем в девизе «erit sicut cadaver»[31].

— Да, это мне понравилось. Послушание, четкость и ясность целей. Друг был в полном восторге от моего решения.

— И что случилось дальше?