Тайная история человечества

— Да. Неприемлемо. Превосходит все мыслимые пределы. Зачем нам планета амортизаторов?.. Вот, забираем. Там их почти и не осталось уже…

— И как теперь те? Люди…

— Никак. Плохо. Самоуничтожатся, я думаю… Представь, что у них там делается, если амортизатора в таком состоянии возвращаем!

— Он нас слышит? Рааш!

— Рашид его там звали… Вряд ли слышит. Не думаю. Сейчас он, в лучшем случае, свои ощущения слушает. Нужно время…

— Нет, всё-таки слышит! А это? Вот здесь…

— Мм… Нет, нет. Это другое. Смотри внимательнее. Ну?.. Это дискомфорт. Вот тут, да… Вот тут мне не нравится. Видишь?

— Ему больно?

— Нет, сейчас нет. Именно дискомфорт. С телом что-то не так, там, на месте. А он ещё не потерял с ним связь — так, чтоб окончательно…

— Что будем делать? Что-то надо делать?

— Что тут сделаешь? Нужно время, я же говорю… Тело что-то или кто-то беспокоит, тянет — может, нашли и волокут… Или нет, нет. Было бы обширнее… Трудно сказать. Нет, нет. Не могу сказать… Надо ждать.

— Просто ждать?

— Ну, ждать, как видишь, совсем не так просто… Ты вот знаешь, например, что, возможно, мы его и не вытащили ещё? Больше того: возможно, и не вытащим. Вторая попытка реже бывает удачной…

— Нам нужна будет… вторая?

— Направление действительно очень специфическое… Иногда амортизаторы привыкают к телу. Настолько привыкают, что беспокоятся о его судьбе.

— О судьбе синтезированного мяса?

— Именно. Даже возвращаются в него, если что-то не так. Исправляют что могут. Это сюда их можем забрать только мы, да и нам, как видишь, не так это просто, — а вот обратно они могут и сами. Вернуться ведь не сложно, пока есть связь с телом. Пока есть связь — есть возможность…

— Всё-таки мне кажется, он нас слышит. Может, нам не говорить об этом?

— А ты могла подумать, что это секрет? Амортизатор — живая душа. Да, рабочая лошадка — но живая. Выбирать ему. Он всё это знает и умеет, будь уверена. Мог что-то забыть — там, на месте, они вообще на мнимых воспоминаниях, искренне считают себя людьми, иначе просто не выжить, — но никогда ничему не мог бы разучиться…

«…Пока есть связь — есть возможность», — эхом повторил Рашид. Наверное, мысленно повторил, хотя ему и показалось, что это было очень громко. Его беспокоила не судьба синтезированного мяса, дело было в другом.

То, что «тени» назвали дискомфортом, беспокоило его куда сильнее, чем они могли подумать.

Бок всё тянуло и тянуло, пока Рашид не сообразил, что это и не бок вовсе, а рука. А на руке — поводок, он всегда его вот так, на кисть, наматывал… И что-то ещё, кроме руки, поводка и этого надоедливого натяжения не давало ему покоя. Раздражало, тревожило…

Рашид попытался представить всю руку, и тут же её ощутил: она лежала неудобно, локтем прямо на сломе толстенного стебля. Даже запах чувствовался от стебля, терпкий, бальзамный — пижма… И ещё какой-то запах. Очень знакомый и очень недружелюбный…

Да, раздражал именно он. Запах костра? Котельной? Нет, но… Запах гари, вот что это было. Запах пожара…

Как только Рашид понял, что нужно вернуться, он понял, как это можно сделать — надо просто представить, как следует представить, увидеть себя там. И понял, что это действительно не сложно…

…Рашид лежал на мокрой траве. Голова буквально трещала, а тело не болело, но как-то колюче пощипывало, всё, целиком, как будто сильно затекло и теперь медленно «растекало»…

Как он здесь вообще оказался? Сколько пролежал? Собака, судя по звукам, чистилась, где-то здесь, в траве, утелепавшись на всю длину поводка. Всё кругом было холодным и мокрым. И откуда-то сильно пахло горелым…

— …шма, — попытался подозвать Рашид — губы слушались плохо. Пижма слушалась ещё хуже — она не собиралась подходить, только шумно зевнула и продолжила клацать зубами — скорее всего, выкусывала из шерсти семена.

Рашид её не видел — ни обычным, ни «сторонним» зрением. Видел только траву, небо, забор… И себя на траве — это если со стороны… Зато если прямо, безо всяких там «сторон», то ещё и красивую тонкую змейку чёрного дыма над забором. Получалось, что змейка ползла над домом. Скорее даже из дома… Так вот откуда этот запах горелого!

Рашид вскочил, сам не представляя, откуда взялись силы. Но тут же покачнулся и свалился обратно, на примятую траву. К нему подскочила Пижма и принялась лизать прямо в губы.

— Фу… Тьфу… — нескоординированными движениями отмахивался старик.

Он попытался встать снова. И у него, хотя он сам в это не очень-то верил, получилось!

Он двинулся к калитке, волоча за собой Пижму, да и самого себя, в общем-то, волоча — тело он ощущал каким-то не вполне своим, слишком тяжёлым, неудобным.

Дым шёл из кухни, из открытой форточки. Не валил, а просто шёл, даже полз: не торопясь змеился вверх и там, так же не торопясь, медленно, таял. По всей видимости, горело что-то небольшое…