Тайная история отечественной контрразведки

«… с учетом охватившего его стресса и наличие при нем предметов шпионской экипировки, мы пытались использовать его, заставив работать под нашу диктовку. Неоднократно появлявшиеся подобные дела помогли выявить и в дальнейшем задействовать ряд целевых вопросов. Первый и важный вопрос: «Когда и с кем заброшен?». Это было необходимо для быстрейшего задержания других шпионов, которые возможно уже приступили к выполнению враждебных заданий. И даже приблизительные ответы давали нам возможность сконцентрировать оперативные силы и средства, а также мобилизовать общественность на возможных направлениях или подходах оставшихся на свободе преступников.

Другая группа срочных вопросов:

— Когда выход на связь по радио с разведцентром и условные сигналы, с помощью которых вражеский агент должен передать противнику, что захвачен и начинает работать под диктовку органов КГБ? Выяснение этих вопросов открывало возможности для завязывания так называемых оперативных игр с разведкой противника.

Обычно сотрудники разведслужб приказывали своим агентам выходить на первую, короткую радиосвязь в течение первых трех часов, после их заброски в нашу страну. Противник обосновано полагал, что чекисты, если и захватят сразу же их агента, то пока будут разбираться, собирать и анализировать захваченную шпионскую аппаратуру, доставлять задержанного, как минимум, в областной центр, сообщать о происшествие в Москву, — время для передачи будет упущено. В данном случае радиоигры с разведкой противника, как правило, не получалось»[136].

Это только один из приемов проверки лояльности агента. И здесь у британской разведки был печальный опыт Второй мировой войны. Спецслужбам фашисткой Германии удалось взять под контроль многие агентурные сети Движения сопротивления на оккупированных территориях Западной Европы.

Хотя существовали и другие приемы проверки искренности агента. Например, «в процессе подготовки шпиона к заброске в нашу страну сотрудники разведки обговаривают с ним ряд условных сигналов, с помощью которых он должен передать, что его действия контролируются органами отечественной контрразведки. Классический пример, который неоднократно использовался в первой половине прошлого века — отсутствие точки или лишняя буква в тексте письма или радиограммы. Он неоднократно демонстрировался в кинофильмах и на страницах художественных произведений.

В период «холодной войны» способы проверки стали более изощренными. Например, агент в своих письменных сообщениях должен был сознательно пропускать, в первых пяти словах, одну из гласных букв. Если бы чекисты поправили эту описку, то просто провалили бы эту игру. А вот еще одна условность, но посложнее, о которой рассказал Вадим Николаевич Удилов.