Тайная Миссия

Несмотря на скудный свет, им удалось разглядеть, что помещение было довольно просторно, хотя устроено весьма примитивно. Запыленные стены покрывала слизь. Центр и одна сторона были сверху донизу забиты кучей переплетенных мертвых тел. За малым исключением они уже высохли и распались, так что узнать кого-либо не было возможности. В большинстве своем они являли собой скелеты, с остатками кожи и клочьями меха. Огромный скелет лежал поверх остальных. Одна из его уцелевших лап свисала книзу, к черепу молодого крота, словно вбитого в землю. Другой скелет — значительно меньшего размера, вероятно, принадлежавший кротихе: его поднятые вверх лапы словно молили о пощаде. За нею — два тела, отвратительно сплетенные, будто смерть застала их в момент соития: челюсти белого черепа крота железной хваткой были сомкнуты на загривке лежавшей под ним самки. Вся эта груда тел была плотно спрессована и присыпана мелкой светло-коричневой пылью.

Чем дольше Триффан смотрел, тем явственнее для него становился смысл трагедии, которую нес с собой мор — тот самый, который еще до его рождения поразил его родной Данктон и чуть не уничтожил всю систему. Именно после этого нижние тоннели Данктона были покинуты кротами, и оставшиеся в живых переселились в верхние этажи древнего поселения, — в противоположность тому, что было сделано здесь, в Бакленде.

— Нам не известно, по какой именно причине, — продолжал Скинт, — только последние из уцелевших почему-то вскарабкивались наверх. Лично я думаю, чтобы было чем дышать. Вы увидите сами, что некоторые оставались в живых довольно долго после того, как остальные погибали. Есть свидетельства, что весной самки здесь даже приносили потомство. Правда, младенцы, как правило, не выживали: их сжирали ногтевые черви, да и молока у матерей не было.

Голос Скинта звучал жестко и холодно, а взгляд оставался бесстрастным.

— Здесь попадаются и живые. Но это обычно слабоумные, и мы их приканчиваем — для их же блага, чтобы зря не мучились. Они выжили за счет каннибализма. В свое время могли бы и выбраться на поверхность, но не осмеливались: думали, те, кто запечатывал тоннели, все еще поджидают их там и наверняка убьют. Возьмем хотя бы Мэйуида. Вот уж действительно бедолага...

На мгновение в бесстрастном голосе Скинта Триффан услышал нотки невольного изумления.

— Так что насчет Мэйуида? — со всегдашним своим любопытством спросил Спиндл.

— Он из тех, кто выжил. Здесь, в Помойной Яме, — и уцелел! Странная это история!

— Расскажи ее нам, пожалуйста,— попросил Триффан.

Скинт искоса взглянул на него: он не привык к тому, чтобы его о чем-то просили таким тоном. Однако, видимо решив для себя, что имеет дело с не совсем обычным кротом, уступил и начал свой рассказ.

— Когда мы сюда только что пришли, тут ходили упорные слухи о том, будто бы здесь уже кто-то живет.

Он ото всех скрывается, но отсюда не уходит. Первое подтверждение этому мы получили, когда один из уборщиков поранился и, одурманенный едким воздухом, заблудился. Несколько дней спустя он появился. Он утверждал, будто ему встретился совсем молодой крот, который держал себя очень странно и болтал не переставая. Крот провел его в чистое помещение, кормил его, ухаживал за ним, а потом вывел к знакомым тоннелям. Слухи дошли до грайков, и те, конечно, не могли потерпеть, чтобы кто-то тут свободно разгуливал, даже притом, что этот «кто-то» обитал в норах, пребывание в которых для других означало верную смерть. К тому времени мы знали, что здесь свирепствует эта лысуха, потому что от нее уже погибли несколько наших товарищей. Кончилось тем, что мы устроили ему ловушку.